Некромант - [60]

Так дело не пойдет. Крейн — запретная территория. Все прожили, пережили. По настоящему вместе мы были совсем не долго, да и от взаимного ли желания или от безысходного ощущения смерти, дышащей в спину, так и не разобрались. Если уж телу так неймется, найду другой вариант. Когда-нибудь. Сейчас есть нечто гораздо более важное.

— Вел, — я вздрогнула, повернувшись на упавшего рядом со мной Ра, — расскажи мне что-нибудь.

Зеленые глаза, наполненные какой-то непонятной для меня печалью. Мне всегда было жаль детей Безмолвной. Мертвое, осознающее себя живым, каково ему среди нас? Кажется, что я первый раз позволила себе посмотреть на него по настоящему. Мягкие темно рыжие волосы, аккуратно собранные в маленький хвост на затылке. Непослушная прядь, выбившаяся на лоб, прилипая к смуглой гладкой коже. Широкие скулы, на которых тонкой сеточкой проступали венки. Нос, слегка смещенный от перелома, с горбинкой. Маленький тонкий шрам на верхней губе.

Тело помнило все. Оно восстановилось с удивительной точностью, вызывая внутри тоскливую противную боль. Я же хотела этого. Чтобы он вот так снова сидел рядом. Видеть, как от улыбки образуются ямочки на щеках. Из-за какой-то анатомической особенности, на одной стороне лица получилась не одна, а целых две ямочки. Подбородок, который, если присмотреться, завершал лицо не ровным овалом. Одна косточка была чуть ниже другой. Я помнила каждый сантиметр этого тела. Широкие ссутуленные плечи. Ра, хоть и был немного ниже Эрика, как-то стеснялся своего роста и поэтому постоянно был будто наклонен вперед.

Почему мы просто в один миг стали друг другу чужими? Обиды, недомолвки, разлука неделями. И вдруг я решила, что это больше мне не интересно. А он просто перестал приходить. Уже потом, в тот ужасный день, когда Крейн с окаменевшим лицом сказал, что его больше нет, я пожалела обо всем. Но что же было сильнее на самом деле? Детская влюбленность? Или поглотившее меня в ту же секунду чувство вины? Ведь сейчас, глядя на то, как длинные пальцы перебивают зеленую траву вокруг, я ощущала именно его.

— Спрашивай, что тебе интересно? — я не могла ему отказать.

Возможно прямо сейчас я собиралась обмануть себя. Дать ощущение, что все получилось. Что Макс Лавр действительно сидит рядом и ощущает эту удушающую жару.

— Как, — призванный глотнул воды из бутылки и начал заново, — когда ты оказалась с ним?

— Это тебя не касается, даже если ты настоящий Макс, — голос Крейна заставил вздрогнуть и поднять глаза.

Эрик стоял босиком на траве, а по его телу стекала вода. Видимо я пропустила момент, когда детектив успел снова нырнуть в Исиду. Капельки застряли между ресниц, делая серыми глаза еще более глубокими. Смотреть на все то, что было между подбородком и босыми щиколотками я не решалась. Не стоит сейчас.

— Почему же? — призванный встал с травы, отряхивая несуществующую пыль, — Твоя жена, Крейн, собиралась меня воскресить. И, знаешь, у нее почти получилось. Я помню это, — Макс подошел к Крейну и издевательски похлопал того по плечу, — а до этого благополучно наставила мне рога с тобой. Так что стоит еще разобраться, кого и что не касается, Эрик.

Только я собралась закатить глаза, как ощущение того, что в груди что-то загорелось, заставило меня вскрикнуть. Солнышко.

— Заткнитесь оба! — я и не заметила, что в слова вложила поток.

Но сейчас не до этого.

— Масик, — нить крепла от кинутой в нее жизни, — малыш, мама тут.

— Где папа? — сын плакал.

Подпрыгнув на месте я подбежала к Крейну и, откинув изо всех сил призванного, тут же приложила руки к голове Осирис. Так надежнее. В попыхах легко спутать нити.

— Он тут, сынок, — руки зашлись в тряске а к горлу подкатил ком, — малыш, что случилось?

— Па-а-а, — руки Осириса на моих плечах напряглись, — они говорят плохие вещи.

— С тобой все в порядке? Тебе сделали больно? — Крейн говорил спокойно, но его пальцы вздрагивали у меня на плечах.

— Нет, со мной все хорошо, я кушал и меня укладывают спать. Я просто спросил, когда меня вернут папе, — ребенок всхлипывал.

Так, с ним по крайней мере все хорошо. Его не трогают. Оно побоится тронуть. Макс цел.

— И что тебя испугало? — голос Крейна у меня в голове напрягся.

— Оно сказало, что мои мама и папа — убийцы. Что вы не будете меня спасать, — он шмыгал носом, — что мама хотела меня убить. Поэтому бросила. А папа меня не любит, а просто терпит, — и Макс снова зашелся рыданиями.

— Сынок, послушай меня, — Эрик говорил тихим голосом, успокаивая заодно и меня, — помнишь я рассказывал тебе сказку? Про Исиду?

— Да, пап, — тихий голос ребенка.

Кажется, его рыдания затихли.

— Это была любимая сказка твоей мамы. Потому что она была про нее, Макс. Мы с мамой любили друг друга и поэтому родился ты. И, конечно, все люди совершают плохие поступки. Мы с мамой — не исключения. Но это никак не может повлиять на то, что мы любим тебя. Просто не слушай плохих людей. Они сейчас сделают все для того, чтобы ты помог им и отдалился от нас.

— Потому что я — воин? — кажется, что Макс успокоился окончательно.

— Да, малыш. Мы — воины, — голос не подчинялся даже в моих мыслях.

— Хорошо. Я сильный, мам.