Некромаги - [16]

Вечером, уже в сумерках, я взяла сменку, полотенце и пошла в летний душ за домом. От всего хотелось отмыться — от пыли и от мысли, что что-то сегодня сделала неправильно. Не нужно мне было трогать Нольда, даже так символически. Есть реакция. И неприятная, раз Ян приказом отправил подальше. Заступила за границу дозволенного.

Зашла в огороженный закуток, разделась, нажала на рычаг, чтобы спустить на себя нагретой за день воды, и облегченно встала под струи. Мне нужно было думать о деле, о предстоящих поисках золотоволосой некромагаи в огромном городе, а я не тем забивала голову. Вспомнила сон про яму и зверя, зеркальные блики, и тут же перескочила к голубому блеску в серых глазах. Один раз такое могло привидеться, но дважды? Что это значило? Так не бывает у обычных людей.

Вздрогнула…

Отмылась, развернулась, чтобы дотянуться до полотенца, и внезапно увидела собственное сумрачное отражение в маленьком зеркальце. Сколотое, старое, очищенное в самой середине и поставленное на выступ железного крепления — наверняка северяне для бритья организовали. Им низко, но другого места нет, а я увидела свое лицо напрямую. И вздрогнула от того, что заметила в собственных глазах… Было бы солнце, были бы рядом фонари или даже огонь, я бы нашла объяснение! В карей радужке, всего на секунду, но вспыхнули золотые блестки. Два магических ярких светлячка.

— Великий Морс…

С минуту еще стояла и вглядывалась, ожидая повторения, и не понимая — галлюцинации у меня, или это на самом деле было? Некромаги видят то, что не видят другие, но это в нашу природу не вписывалось. Хотя зомби тоже не вписывались, живые трупы на трое суток, сгнившие до черноты духовные призраки, — сколько живу, не знала. А теперь?

В домик не пошла. Оделась и осталась сидеть на лавочке у стены развеивая голову от всего пережитого. Усталости давно не было, восстановила все силы, но чувства пережгли какую-то грань, за которую я много лет не выходила. Слишком много пришло с такими переменами.

Далекий центр не мешал шумом. Все, что слышала, это ветер, стрекот насекомых в бурьяне у высокого забора и собак, которые иногда вяло погавкивали на то, что их не слишком тревожило. Заброшенность, безлюдность, и мой жаркий родной юг с особым йодистым воздухом от моря. Я задрала голову и стала смотреть на звезды, те же самые, которые однажды Толлю так захотелось мне показать…

— Все в порядке?

Нольд появился из-за угла и остановился, когда меня увидел. Я улыбнулась на заботливый тон.

— Ушла в душ и не вернулась? В порядке. Просто здесь лучше, а на чердаке еще насижусь.

— Извини, что помешал.

— Погоди, Нольд. — Мне не захотелось его отпускать. — Скажи, почему ты, выбрав призвание ловить нас, однажды передумал?

— Я никогда не хотел ловить вас.

— Но ты — Инквизор.

Он кивнул и помолчал немного. А потом подошел и сел рядом, практически плечом к плечу — так близко, что я почувствовала тепло от тела.

— Я работаю в отделе по поимке некромагов, которых подозревают в совершении преступления или в соучастии. Иногда это правда, но в большинстве случаев обычные люди подделывают улики для того, чтобы спихнуть вину на тех, кто и так законом не защищен. Если некромага вычисляет преступная банда, то делает заложником — под страхом выдачи, заставляют распылять убитых после разбоя, поднимать мертвого и идти самому убивать заказного или неугодного. Никто не оставит ненужных отпечатков, не попадет на камеру, не упадет от шокера, если вдруг жертва попытается себя защитить. Можно ли потом поймать настоящего заказчика, если труп как орудие убийства, после дела тоже упокаивается до состояния пыли и тут же развеивается? Нет, некромаг крайний. И он не пойдет в полицию, чтобы пожаловаться на насилие над собой. Если кто и решается, то моя работа — доказать степень вины. За справедливость в этом случае некромагы платят своей свободой навсегда.

Нольд не сгущал краски. Я о многом слышала от отца, да и так, уже во взрослой жизни доходило разное. И всегда опасалась не только патрулей Инквиза, но и прочих силуэтов в темных подворотнях, потому что знала — нас ищет не только власть. Мы нужны не только «выборке», и лапы уродов вне закона были не менее опасны. Спасало часто одно — таких людей мы чуяли по шлейфу смертей, по отвратным духовным призракам, и никакие добрые слова не могли нас загнать в ловушку на одном доверии. Увы, спасались не все…

— Я начал рядовым, делал, что мог. Но продвинуться мне помогла поимка одного настоящего и неуловимого убийцы. Среди ваших тоже случаются поехавшие. Слышала про Палача?

— Слышала.

Меня покорежило от упоминания этой клички. Даже до юга дошел слух о северном некромаге, который жестоко вырезал людей. Три года назад о нем сначала говорили, как о праведном мстителе. Он, благодаря своему чутью, выслеживал маньяков с гнилостным шлейфом убийств и карал их лично, сам. Если полиция не может вычислить и посадить, то правосудие Великого Морса свершится. А Палачом его стали называть после, когда некромаг сам перепил крови, безнаказанности и сошел с ума от сверхидеи: казнить даже тех, чей духовный призрак был не таким. Убил очень многих. И невинных в том числе.