Некрасов - [153]

Раздраженный Жуковский вместе с Антоновичем начал против Некрасова «словесную войну». Они выпустили скандальную брошюру, нечто вроде памфлета, под заглавием «Материалы для характеристики русской литературы» (1869), в которой весьма грубо пытались скомпрометировать Некрасова в общественном мнении, сводили с ним мелкие счеты, намекали на мнимое вероломство по отношению к недавним сотрудникам и, главное, обвиняли в измене знамени Чернышевского, подтверждая это ссылкой на примирение с давним противником, либералом Краевским.

Это были тяжелые обвинения. Противники Некрасова и обновленных «Отечественных записок» ликовали по поводу раздора во враждебном лагере. Б. Маркович писал о брошюре': «Это утешительное явление в смысле разоблачения одного из главнейших авторитетов для молодежи нашего тяжелого времени». Марковичу вторил на страницах журнала «Заря» критик Н. Страхов: «Нас не могло не порадовать появление книжки гг. Антоновича и Жуковского; авось она снимет с кого-нибудь ярмо авторитета…»

Еще до этого тот же Страхов в письме уже без всяких церемоний заявил: «Антонович… и Жуковский… намерены растерзать Некрасова — в добрый час!»[102]

Некрасов молчал. На брошюру Антоновича и Жуковского отвечали в «Отечественных записках» Салтыков и Елисеев. Некрасов знал, что книжки обновленного журнала говорили сами за себя и наглядно опровергали — из месяца в месяц — возмутительные наветы. Только спустя много лет Антонович вынужден был признать свою ошибку. «Я откровенно сознаюсь, что мы ошиблись относительно Некрасова: он не изменил себе и своему делу, но продолжал вести его горячо, энергично и успешно», — писал он в 1903 году в очерке «Из воспоминаний о Николае Алексеевиче Некрасове».

Что Антонович и Жуковский ошиблись, скоро стало ясно для всех. И писатели, и читатели, и цензура увидели, что некрасовский журнал является продолжением «Современника». Показательно в этом смысле отношение Л. Н. Толстого к «Отечественным запискам». В августе 1874 года он послал Некрасову статью «О народном образовании» и при этом писал: «Несмотря на то, что я так давно разошелся с «Современником», мне очень приятно посылать в него свою статью, потому что связано с ним и с вами очень много хороших молодых воспоминаний». Между тем Толстой хлопотал о помещении статьи в «Отечественных записках», где она вскоре и была напечатана. Это была, вероятно, обмолвка Толстого, но обмолвка характерная: в его сознании два некрасовских журнала соединились в один.

Подобное мнение было широко распространено в то время. «Современник» возобновил свое существование в виде «Отечественных Записок», — писал П. Д. Боборыкин. Но, пожалуй, наиболее обстоятельно это мнение обосновал цензор Юферов. В одном из своих донесений он писал: «В течение последних лет направление «Отеч. Зап.» резко делится на два совершенно несхожие между собой периода. Умеренно-консервативные и почти безукоризненные в цензурном отношении до 1868 года, «Отеч. Зап.» с этого времени вдруг заражаются вредной тенденциозностью прежнего «Современника» и на этом поприще подвизаются и поныне. Эта резкая перемена в направлении объясняется вступлением в журнал бывшего редактора «Современника» Н. А. Некрасова, а с ним вместе и бывших сотрудников этого журнала Щедрина, Елисеева и др.

«Отеч. Зап.» не только предаются крайним утопическим увлечениям «Современника», но стараются представить совершенно верное продолжение этого, приостановленного по высочайшей воле, издания: подбор статей, система их расположения, содержание их, внешний вид издания, даже шрифт, все это как бы воскрешает «Современник», только под названием «Отечественных Записок».

О воскрешении «Современника» говорили и другие, даже чисто внешние признаки: редакция помещалась в том же доме, на углу Литейной и Бассейной, в той же квартире Некрасова. «Тот же лакей угрюмого вида, — вспоминал Скабичевский, — встречал вас в передней; та же попорченная молью колоссальная медведица с двумя медвежатами стояли у среднего окна… так же по понедельникам собирались сотрудники в час пополудни. Словом, все шло по-старому, как было полтора года назад».

Что же касается существа дела, то Некрасов (вместе с Салтыковым) сделал все, что мог, для возрождения в новом издании боевых традиций «Современника». И здесь Некрасов снова показал себя как великолепный редактор и организатор литературного дела.

Некрасов был не просто хорошим, но идеальным редактором журнала. Так считали даже те литераторы, которые не принадлежали к числу его единомышленников и доброжелателей. «Лучшего редактора, как Некрасов, я не знал, — пишет П. М. Ковалевский, — …умнее, проницательнее и умелее в сношениях с писателями и читателями никого не было… Редакция руководилась им неуклонно, как оркестр хорошим капельмейстером. Так, как хороший капельмейстер набирает хороших музыкантов и, убедившись в их уменье делать свое дело, требует одного внимания к движениям своей палочки, так и Некрасов умел подобрать сотрудников, которым довольно было сказать: «отцы, маленечко потише!..» или «приударить позволяется, отцы, — валяйте…», и редакционный оркестр исполнял литературные симфонии и фуги, каких в других редакциях не исполнялось».