Некого больше убивать - [11]

— Почему не заложил Вейна?

— У него должен был родиться ребенок. И тогда для меня не имело значения, откуда взялся этот пистолет.

— А теперь, значит, имеет…

— Да, я думаю, что Руперт и Артур меня подставили. Они сделали из меня убийцу.

— Зачем?

— Не знаю. Этого я не знаю…

— А ты все это время пробовал связаться с Вейном? Он тебя навещал? — испытывающе посмотрел Стивен на Кэрригана.

— Я пробовал. Просил маму его найти, но он уехал, исчез куда-то. Наверное, испугался.

— ОК, — мягко посадив брови, сказал Стивен и закрыл блокнот. — Думаю, мы еще встретимся.

9.

Анна принесла чашечку «кастрированного», без кофеина, кофе и маленький эклер. Брезгливо посмотрев на это убожество, Гарри подумал: «А не спуститься ли сегодня вниз, поиграть чуток в покер?» Уже решив было порадовать казино, он обвел взглядом сверкающую панораму Вегаса и увидел на огромном экране перед «Беладжио» — Ее, эту дуру, эту глупую его страсть. Платиновые волосы, словно уложенные ветром, сладко полуприкрытые глаза, губы, словно всегда готовые целовать, рвущаяся из платья, будто раскрывающийся бутон, белая грудь. Самая белая женщина Америки…

Боже, как он Ее любил! Господи, как он Ее ненавидел, как презирал! И наверное, никто не знал Ее, Мелинду Монтрей, лучше, чем он, Гарри Пельц. Ни оба ее мужа, ни ее любовники, ни сотни придурков, которым она отдавалась, как веселая кукла, через час забывая, что ее трахали, ни даже Мо Плоткин, к которому она ездила исповедоваться, вместо священника.

Вся семья им гордилась. И старшие братья, побывавшие в бутлегерах, и средний — менеджер в индейском казино, и сестра, кривоногая и рябая домохозяйка, и еще трое, определившиеся кто в таксисты, кто на стройку. Еще бы: Гершл стал студентом Беркли! Он — первый в семье, кто будет респектабельным господином. Гордилась мама. Вот только отец не дожил… Он умер от рака печени. Тяжело умирал, балансируя между болью и наркотиками. Гершл с мамой навестили его буквально за несколько часов до смерти. Отец словно выглянул из пропасти своим единственным глазом, молча смотрел на Этель и сына, а потом произнес на идиш: «Я истерся, как подошва». Так и сказал: «Их обзех ойсгерибн ви азойил…»

Вскоре закрылась мастерская, туда семья решила переселить своего студента. Но университет Гершл не окончил — началась война. Гершл прошел ее всю, и пули его даже не задели. Может, оттого, что мама молилась за него так много и так горячо, что не хватило у нее молитв для двух средних сыновей и одного старшего…

Вернулся он лейтенантом и уже навсегда Гарри. И он уже ни за что не хотел учиться. Две недели он лежал на кровати, уставившись в потолок, мало ел, а когда встревоженная Этель спрашивала «Что? Вус эрцех?», отвечал: «Все в порядке, мама. Дай мне только прокрутить заново все это кино». То, что он называл «кино», была его война — от призывного пункта до самолета из Дюссельдорфа — страх, мечта выспаться, гибель друзей, кровь, оторванные конечности, разбрызганные мозги… Гарри понимал, что таковы условия этой игры человеческой. А то, что ставку этой игры он до сих пор не знает, означало только, что его использовали, как фишку, как разменную монету.

Досмотрев «кино», Гарри позвонил к одному из первых заказчиков отца Джозефу Марчику: «Мистер Марчик, вам не нужен в работу только что вернувшийся молоденький лейтенант, недоучка из Беркли?». Мистер Марчик мог бы его послать куда подальше, но только не в эти дни, когда еще были «герои спасшие мир от фашизма», а главное — когда в Голливуде каждый день крутили трофейную хронику из гетто и концлагерей, где людей скашивали во рвы, где дымились печи крематориев, вокруг которых лежали горы детской обуви. Еврею, прошедшему всю войну и победившему, мистер Джозеф Марчик отказать не мог и он принял лейтенанта, как родного сына.

Тем более, что своих сыновей у 62-летнего Джо не было, была дочь от давнего брака и внучка — семнадцатилетняя воспитанница ешивы. Он редко с ними встречался: в его мире им делать было нечего, да и для него возвращение в прошлое было пыткой.

Вначале, конечно, Джо тщательно разглядел красно-рыжего, носатого, в общем, не шибко красивого лейтенанта, хмыкнул и сказал: «Ну, в актеры тебя явно не определишь. Придется тебе, парень, поработать у меня в компании. Тяжким трудом будешь добывать себе хлеб насущный».

Джозеф Марчик был владельцем самого крупного в Голливуде артистического агентства. Для лицедеев «фабрики грез» он был бог и царь, который только и мог привести тебя за ручки к продюсеру и сказать: «Вот, Джонни, я нашел как раз то, что тебе в этом фильме надо. Почему? Ну рассуди здраво: фактурный юноша, публика его уже запомнила по «Долине печали»… Помнишь эпизод с белой лошадью? Ну так это тот самый парень — вполне сгодится теперь на вторую роль. Я же понимаю, Гэмбл сожрал у тебя весь бюджет. А тут парень неизбалованный…» Только он и мог подойти с тобой к кастинг-режиссеру, показать ему твое портфолио, присовокупив: «Мы тут, в нашей студии сняли парня в чем-то подобном, глянь…»

Конечно же, не только новичкам-старлеткам устраивал Джозеф Марчик судьбу. Его агентство «Стар Девелопмент» зажигало на голливудском небе добрую четверть светил — от косо мелькающих метеоритов до звезд первой величины. В Голливуде и Нью-Йорке у агентства были актерские школы, при них — две небольшие киностудии, 8 — 10 фотостудий и еще полсотни фотостудий по всей стране на договоре. Работали в агентстве классные педагоги актерского мастерства, сценической речи, да и опытные актеры и режиссеры не гнушались подработать. Но самой многочисленной группой были агенты — те, кто непосредственно опекал клиентуру. Те, кто сначала отбирал из толпы, определял к педагогам, находил работу в массовках, потом уговаривал приятелей-помрежей попробовать в эпизодах. Затем составлял для своих протеже договоры со студиями, затем вместе со сверхновой звездой поднимался на Олимп, платя по дороге дань прессе и имиджмейкерам. А уже потом становился частью новой солнечной системы, непрерывно кружась вокруг Светила, охраняя его пространство от нежелательных вторжений, обеспечивая ему контакты со всеми другими объектами Голливудской Вселенной, достойно принимая тепло и уклоняясь от протуберанцев…