Некама - [18]

— Да, — спокойно согласился «лектор». — Но Форель — сторонник дарвинизма и рассуждает вполне материалистически, опираясь на научные знания.

— Ну и в чем тут научный подход к поцелуям?

— А в том, что индивидуум — как мужчина, так и женщина, испытывает одинаковое желание найти свою половинку, а для этого должен перепробовать как можно больше вариантов, пока не найдет нужный. Следовательно, поцелуи без любви — это как лабораторная работа, научный опыт.

— Кстати, о равноправии, — встрял Гуся. — Если у нас, Любаш, равноправие, то почему девушка не может первой подойти к парню, сказать, что он ей нравится, предложить встречаться? Почему к такой девушке сразу будет… ну, скажем, не очень уважительное отношение, мол, на шею парням бросается, гулящая. Это равноправие?

— Игорь! — серьезно сказала Люба. — Если бы ты мне нравился как мужчина, поверь, я бы первая подошла и сказала об этом. И мне было бы крайне важно, что ты об этом думаешь, считаешь ли меня гулящей. И если да — то зачем ты мне такой нужен?

— Та-а-ак, — обиженно протянул Гуся. — Вот и первое признание! Любе я не нравлюсь! А тебе, Зоя? — неожиданно повернулся он к девушке. Зоя смешалась, но Люба быстро нашлась:

— Гуся! Мы обе относимся к тебе как к другу, причем, любимому другу. Я бы даже сказала, любимому руководителю! Так устроит? Но замуж за тебя не пойдем, правда, Зойка? — И рассмеялась. Зоя через силу улыбнулась.

— Ну я в этом не так уверена, — решила она смягчить пилюлю, и сразу поймала на себе несколько настороженных взглядов. «Саша-то этот куда с добром, — раздраженно подумала она. — Тоже что ли на что-то рассчитывает? По-моему, я таких поводов не давала!» Хотя, положа руку на сердце, понимала, что давала поводы-то, давала. Но признаться в этом не хотела. Иди пойми этих женщин.

— А по-моему, Тубор, то, что ты говоришь — это просто разврат, — вдруг резко вступил в спор Олежка.

— Это почему же? — удивился Коля.

— Потому что ты убиваешь в себе единственное в своем роде чувство, устраивая опыты на других людях. Хорошо, если оба — и мужчина, и женщина — в поиске, а если нет? Если девушка тебя искренне любит, считает, что ты ее целуешь от любви, для нее это серьезно, а для тебя — «лабораторная работа». Это честно? Это не унизительно для девушки?

— Дикий, а ты вообще целовался когда-нибудь? — встрял хохмач Онищенко.

— А это не твое дело, Егор!

— Значит нет!

— Я сказал: не твое дело! Мужчина вообще не должен о таких вещах говорить.

— Ну почему? — спросила Зоя. — В чем тут тайна-то?

Олежка покраснел и неожиданно зло посмотрел на Зою.

— А если я тебя спрошу, Коломийцева, целовалась ли ты с… Дороховым, ты тоже не будешь из этого перед всеми тайны делать? Это не личное?

— Личное, — ответила Зоя, теперь настал ее черед краснеть («Вот ты придурок, Дикий! А еще друг, называется. При всех! Вот придурок!»). — И я никогда бы об этом не стала говорить. Но если тебя интересует, могу сказать…

— А, может, меня все же спросят про это? — подал голос Гера. — Ты у меня спроси, Дикий, или ты только с девушками герой, а я могу и по уху съездить?

— Это ты можешь! — воскликнул Олежка. — Тут у меня сомнений нет. Но мы тут рассуждаем теоретически…

— Вот и теоретизируй, а к девчонкам не лезь, — и Гера снова замолчал.

Зоя стало тепло и приятно: «Защищает меня! Значит все же что-то чувствует, господи, как приятно-то!» С другой стороны кто-то внутри нашептывал, что обольщаться не стоит, что Гера точно так же вступился бы за любую другую девушку. Но ведь приятно же! Даже если это только иллюзия.

— Что же касается куртизанки Жюли, — как ни в чем не бывало продолжил Коля Тубор. — То ваша беда, драгоценные мои, что вы невнимательно читаете классическую литературу.

— Почему? — удивилась Зоя.

— Потому, Коломийцева, что в романе «Что делать» уже на следующий же день после этого так возбудившего нас разговора, та же Жюли, что пела песни про «не давай!», уговаривает Веру Павловну выйти замуж за подлеца и негодяя? А та ей: вы же уверяли, что лучше умереть, чем дать поцелуй без любви? И тут Жюли полностью раскрывается: простите, гражданочка, погорячилась! В минуты увлечения любовные страсти — это верно и хорошо! Но жизнь вообще-то — проза и расчет. Да-с, расчет и проза. В школе надо было лучше учиться, и только потом рассуждать о поцелуях!

— Тубор, да ты у нас просто профессор любовных наук! — иронически воскликнула Люба. — В теории ты силен, особенно дореволюционной, — съехидничала — Но есть же практика. Олежка правильно сказал: как быть, если парень и девушка по-разному относятся к поцелуям? Что говорит теория и что говорит практика?

— Березина, а ты со сколькими парнями целовалась? — воскликнул неугомонный Онищенко. Люба кинула в него бумажным кульком от пирожка, который только что доела.

— Егор, что ж ты без мыла ко всем лезешь? — прикрикнул Гуся. — Угомонись!

Онищенко развел руками, мол, все, я угомонился!

— Видишь ли, Люба, — начал Тубор, — теория говорит, что это ерунда, а практика говорит, что мы вот-вот подкатим к Серову, так что надо собираться. Там уже целоваться будем.

— Веселые вы ребята! — рассмеялся мужчина с боковой полки и стал будить своего «пьяного» спутника.