Неизвестный солдат - [10]

— Повоюем, повоюем. И уж если начнем, далеко пойдем.

Солдат Сало, из Центральной Эстерботнии, пожелал, чтобы и его голос услышали:

— Вот так-то, так-то.

На лице капитана промелькнуло, однако, брезгливое выражение, видно, льстивое усердие Сало показалось ему противным, и он продолжал деловым тоном, обращаясь к Лехто:

— Кстати, похоже, что Лехто остался без кофе по случаю переезда.

— Мне это без разницы, — сухо ответил Лехто.

Дело заключалось в том, что Лехто получил от капитана ответственное поручение: помочь семье во время переезда в городе на другую квартиру, и, так как хозяйка в связи с переездом не могла предложить ему кофе, Лехто должен был получить его как-нибудь потом. Этот младший сержант родом из-под Тампере сделался любимцем капитана при весьма странных обстоятельствах, а именно благодаря опозданию из отпуска. Еще маленьким мальчиком Лехто остался без родителей и рос сам себе голова. В нем было что-то мрачное и злое, чего другие не могли объяснить, но что инстинктивно ощущали. Он казался старше своих ровесников. Неприветливый, жесткий нрав его никогда не обнаруживал ни малейшей слабинки, и если он попадал в излишне чувствительную компанию, это совершенно очевидно раздражало его. Отечество, вера, домашний очаг, славная финская армия И всякого рода «одухотворенность» вызывали у него мгновенное осуждение:

— Перестаньте молоть чепуху! Важно, кто за это платит!

На гражданке он был помощником шофера, вот все, что было о нем известно, и больше ничего нельзя было вытянуть из него о прошлой жизни. В походах или во время тяжелейшей муштровки он никогда не уставал. Только лицо его словно каменело от напряжения, и тонкогубый рот застывал в злой гримасе.

Из отпуска он опоздал на целую неделю и на вопрос капитана о причине ответил сухо и коротко: не хотелось!

— Не хотелось! — Каарна затрясся. — Вы знаете, что из этого следует?

— Я знаю дисциплинарный устав, господин капитан.

Каарна какое-то время смотрел в окно, потом постучал кулаком по столу и неожиданно проговорил совершенно спокойно:

— Если идти по этому пути, нужно выдержать его до конца. Человек может возвести свое желание в закон, но не должен им пользоваться. Кто становится вне стаи и ее законов, тот превращается в изгоя.

С минуту капитан помолчал, словно проверяя, насколько его слова подействовали на парня. Но глаза Лехто смотрели на него жестко и пристально, безо всякого выражения. Без малейшего замешательства, оглядки или намерения уступить.

— Если довести этот принцип до крайности, то ставкой в игре всегда окажется жизнь. Считаете ли вы себя способным поставить на нее, если дело дойдет до таких масштабов? На сей раз речь идет всего лишь о недельном аресте, а это ничто. Но если однажды перед вами встанет вопрос: или — или, ваша воля — против воли стаи, ставкой будет потеря той гарантии, которую дает стая; уверены ли вы, что сможете это выдержать?

Лехто не рассматривал этого вопроса в столь широких перспективах, а решил его применительно к вполне конкретным случаям и ответил:

— Если убьют без мучений, так и пусть себе.

— Коли так, то знайте, что из этого источника и рождаются все великие дела. Бесполезно, в сущности, растрачивать его по мелочам, на всякого рода выходки и непослушание. Твердость и упрямство, которые остаются бесплодной бунтарской позой, теряют свою ценность и становятся, по сути дела, смешными. У меня нет никакого права наказывать вас, только право силы. Поскольку вы ничего не просите, вы и не в долгу. Я не считаю вашу позицию менее правильной, чем мое собственное использование власти, но если вы будете растрачивать вашу стойкость на пустяки, я сочту это смехотворным. Цельтесь выше. Мир открыт каждому, он — поле битвы страстей, выигрывает самый сильный, но нужен еще и ум. Недостаточно просто удачно выпутываться в каждом отдельном случае. Нужен более широкий кругозор. Приобретайте его.

После короткого молчания капитан вернул себя к будням и проговорил:

— Вот так-то. Ступайте.

Наказания так и не последовало, вместо него Лехто заметил явные знаки доверия, одним из которых и была история с переездом. А однажды вечером капитан мимоходом, словно невзначай, проговорил:

— Учиться никогда не поздно. Лучше всегда знать больше. Начни-ка с истории.

Совет остался бесплодным. Лехто так и не взялся за книги, но зато стало известно, что сам капитан много читает.

Впрочем, Лехто выдержал испытание фавором; его отношение к капитану продолжало оставаться сурово деловым, однако службу он нес педантично и тщательно.

— Мне это без разницы. — Он проговорил это сухо, бросая вещмешок на постель, словно капитана здесь вовсе и не было. Тот ответил так же буднично сухо:

— Вот так-то. Об этом и речь. — Затем лицо его приняло официальное выражение, и он крикнул: — Ну-ка поживее! — и быстро вышел из барака.

III

Призыв был излишним: все уже уходили. Никто не знал куда, но и это поднимало настроение. К тому же переезд на машинах снимал тяжесть пешего перехода, всегда угнетавшего людей. Какое чудо может за этим последовать в финской армии? Переезд на машинах! Нет, к такому здесь уж вовсе не привыкли.