Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - [42]

ИНО запросил в отношении принятого в Брюсселе документа и подписавших его лиц мнение загранаппаратов, которые подключили к выполнению заданий агентуру в эмигрантских кругах. Суть полученных от них оценок сводилась к тому, что Жордания и Чхенкели в значительной степени утратили свое влияние в эмиграции и едва ли смогут стать координаторами грузинских групп, очевидно, в этом плане неминуемы соперничество и споры. Топчибашев также не может похвастаться хорошими позициями, у него трения с группой Расул-заде, и надо полагать, он постепенно отойдет от дел.

Сунжев и Шакманов какими-либо полномочиями не обладали и не могли их иметь в силу расплывчатости самого понятия горского представительства и того непреложного факта, что исторически горские народы не представляют единого целого, отличаясь друг от друга по языку, быту и уровню культуры. Как заметил один из горцев, даже в счастливую эпоху имама Шамиля его влияние, неоспоримое в Дагестане и Чечне, не распространялось ни на Осетию, ни на Кабарду. Попытки объединения горской эмиграции вокруг его внука, предпринимавшиеся параллельно Турцией и Польшей, не увенчались успехом, и Шамиль вынужден был потихоньку уехать из Парижа, где велись разговоры на эту тему.

Получалось, что из всех подписавших Брюссельский договор один Расул-заде хотя не имел формального мандата, но мог как по своей прежней должности, так и влиянию в азербайджанской эмиграции претендовать на представительскую роль.

Момент, который акцентировался в агентурных сообщениях, состоял в том, что Турцию, изначально поддержавшую создание кавказской Конфедерации, стали (особенно после отказа участвовать в ней армян) подозревать в педалировании тюркской составляющей, то есть в стремлении создать объединенное государство народов тюркского происхождения .

Логика турецких представлений, по некоторым наблюдениям, состояла в том, что в случае неудач СССР во внешних конфликтах, читай: в будущей большой войне, Турция подготовит себе базу для занятия территорий в Закавказье. А поводом для этого могло бы стать обращение этой самой КНК к Турции за помощью для поддержания порядка в регионе. Турки при посредстве Расул-заде активно контактируют с лицами, подписавшими Брюссельский договор, чтобы заручиться именно таким толкованием их обязательств.

В доверительных беседах со своими людьми в эмиграции турецкие представители подчеркивали, что родственный азербайджанский народ в экстремальной ситуации должен будет сам выразить желание присоединиться к Турции, а при необходимости можно прибегнуть и к силовым действиям.

В грузинских эмигрантских кругах высказывались опасения, что подобного рода шаги могут угрожать целостности Грузии. Правда, звучали и успокоительные заявления, что во время Гражданской войны угроза занятия Турцией Грузии существовала, но была эффективно нейтрализована протекторатом Германии, так что и в будущем надо полагаться на вмешательство западных держав. В спецсообщении ИНО от 5 октября 1935 года ситуация с Брюссельским договором и его предназначением, во всяком случае по отношению к Грузии, характеризовалась как попытка возродить к жизни старую идею грузинских сепаратистов об освободительной миссии Германии на Кавказе.

Заинтересованное внимание германской, японской и других разведок к влиятельным деятелям эмиграции приводило нередко к завышению ими своих возможностей, побуждало некоторых апеллировать к патронам. Одно из агентурных сообщений, относящихся по времени к лету 1937 года, сигнализировало, например, что ЦК Народной партии горцев, обсудив положение, констатировало, что с момента временного отхода от дел ее лидера Шамиля дают о себе знать личные амбиции, о коллективности забыли. Отсюда атмосфера взаимного недоверия, подсиживания и даже мелких провокаций. По сути дела, исчезла практика нормального обмена мнениями .

Сунжева упрекали в его самовольном причислении к президиуму совета партии, самочинном участии в съезде тюрко-татарских мусульман, что вредит единству кавказской Конфедерации. Возможно, однако, сказывалась ревность по поводу того, что ему во время пребывания в Берлине удалось поговорить с Геббельсом и Розенбергом. Сунжев был выведен из состава руководящего органа партии, по крайней мере, как было сказано в постановлении, до возвращения к активной работе Шамиля.

В октябре того же года в Центр пришло сообщение о повышенной активности в контактах с японской разведкой одного из видных деятелей горской эмиграции Баммата. Его сподвижник Кантемиров в беседе с источником заявил, что внутренние склоки и даже незаслуженные нападки на Баммата не могут поколебать его авторитет у японцев. Последние прямо заявили ему, что первое же хорошо подготовленное восстание на Кавказе даст возможность создать кавказское правительство, которое незамедлительно будет признано Японией и Германией.

От осведомленного источника поступило сообщение о встрече Баммата с министром иностранных дел турецкого правительства Меменджоглу, в ходе которой он был проинформирован о положении дел в эмиграции. Упомянул Баммат и о своих контактах с японцами, попросив содействия в работе. Высказывания Меменджоглу сводились к тому, что турецкое правительство не может с официальных позиций заниматься делами Кавказа, не желая осложнять отношений с СССР. Что касается работы на территории Турции, то турецкие власти, в том числе Генштаб и МИД, не будут возражать против таковой, если она будет вестись строго конспиративно. Господина Баммата просят понять, что если о его сотрудничестве с японцами станет известно советской стороне, то турецкие власти будут вынуждены пойти на демонстративные запретительные меры.