Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера - [23]

Скоропадский поддерживал дружеские отношения с английским генералом Ноксом. Их доверительной тональности во многом способствовало назначение представителем гетмана в Лондоне бывшего царского посланника в Пекине Коростовца, который сумел установить полезные контакты в различных кругах, в том числе с некоторыми влиятельными членами консервативной партии. Подтекстом всех бесед с англичанами была поддержка эвентуальной (возможной при определенных условиях) интервенции и компенсаций со стороны Украины после завоевания ею независимости. Летом 1934 года Скоропадский вместе со своим сыном Даниилом имел очередное свидание с Ноксом, в беседе принял участие офицер британской армии капитан Грин. Англичане оказались прекрасно осведомлены о берлинских контактах Скоропадского с японцами и их содержании. Нокс посоветовал гетману не слишком доверяться японцам и высказал большое сомнение насчет большого количества пленных красноармейцев с началом японско-советского конфликта, на что так напирали японские офицеры.

Скоропадский, как следовало из полученной ИНО информации, разговорами с английскими военными чинами в июле остался в целом недоволен, жаловался, что его, генерала, принимал какой-то капитан, да и сами беседы были поверхностными и неконкретными. Тем не менее в августе он еще раз посетил Великобританию, выступил перед штабными офицерами, обсудил с лордом Шервудом политические перспективы организации повстанческого движения на Украине.

В завершение этого сюжета упомянем о контактах Скоропадского с русской эмиграцией монархического толка, руководствуясь, естественно, тем объемом сведений, которые отложились в архивных делах.

Скоропадский поддерживал определенные отношения с генералом Бискупским, пребывавшим в Берлине, и бывшим царским посланником в Лондоне Саблиным. По инициативе последнего состоялась его встреча со Скоропадский, в которой приняли участие Коростовец и сын гетмана. Скоропадский не возражал против сформулированной Саблиным платформы на основе признания его гетманом Украины, а его сына, Даниила, преемником гетманской власти. Скоропадский соответственно изъявлял готовность подписать от своего имени и имени сына декларацию, что по восстановлении монархии в России Украина признает высшую власть царя Всероссийского. Она войдет в состав единого государства на основе федеративного договора, сохранив свою автономию в административных и культурных вопросах, имея в то же время общее командование вооруженными силами и централизованную внешнюю политику.

Как показали последующие события, правы оказались те, кто предрекал закат политической активности Скоропадского. Во время Великой Отечественной войны в фавор у гитлеровцев вошли такие фигуры украинской эмиграции, как Бандера и его люди. Даже сама возможность строительства в будущем русско-украинских отношений на принципах федерации вызывала раздражение у нацистов.

Скоропадский умер в Баварии в 1945 году накануне капитуляции фашистской Германии и всего за четыре дня до того, как Украина, где он так хотел властвовать, тогда союзная республика СССР, на конференции в Сан-Франциско была приглашена войти в число стран-основательниц или, по официальному протоколу, первоначальных членов Организации Объединенных Наций .

ПОД ФЛАГОМ УНР

В тридцатые годы японская разведка стала проявлять повышенный интерес к эмиграции из России. С приходом к власти в Германии нацистов такая же тенденция стала прослеживаться в работе германской разведки. Обе службы встраивали эмигрантские организации в свои мероприятия по обеспечению военно-политических интересов Японии и Германии.

С другой стороны, многие эмигрантские организации связывали надежды на свое политическое будущее именно с этими странами, как неизбежными противниками СССР в будущей войне. Совпадение интересов не могло не привести к обоюдному желанию установления более тесных контактов, что и имело место как непосредственно в этих странах, так и на территории других государств, таких, как Афганистан, Персия, Турция. И немцы и японцы особенно пристально присматривались к эмиграции с Кавказа, из Средней Азии и Украины. Эти регионы плюс Дальний Восток рассматривались как очевидные зоны театра военных действий, и эмиграция изучалась как потенциальный союзник в решении не только политических, но чисто военных задач.

Украинские националы, особенно те, кто придерживался крайних взглядов, оказались одними из первых, кто вступил на путь тесного сотрудничества с японской и германской разведками.

Правительство Украинской Народной Республики в изгнании, как оно себя называло, имело в Стамбуле своего представителя — Мурского. Он-то и вышел на контакт с японским военным атташе в Турции Ямурой. После взаимного прощупывания, на что потребовалось определенное время, японский военный разведчик попросил составить для него небольшую записку о том, как его украинский собеседник оценивает возможности оказания поддержки японским акциям на Дальнем Востоке, что тот охотно сделал.

При освоении дальневосточных земель, писал Мурский, большая часть переселенцев прибывала с Украины. Уже до мировой войны в бассейне Амура, городах Уссурийске, Хабаровске и Верхнеудинске проживало немало украинцев. Эту местность в обиходе они называли по-своему Зеленым клином. При известном стечении обстоятельств, утверждал автор, эта территория вполне могла даже стать колонией Украины. Но последовавшие события все перечеркнули, так как территория эта стала ареной авантюр генералов, особенно Хорвата, Унгерна и атамана Семенова, пытавшихся создать там базу для борьбы с большевиками. Эта попытка, несмотря на поддержку чехословацких легионов, не имела успеха. Большевики очень легко завладели Дальним Востоком и продолжали политику старой России, добавив к этому массированное воздействие на Монголию, Маньчжурию, Корею и Китай.