Неизвестный Линкольн - [19]

Свадьба была назначена на 1 января 1841 года. День был солнечным и безоблачным, с раннего утра на улицах появилась спрингфилдская аристократия, разъезжавшая на санях и раздававшая новогодние приглашения. Из ноздрей лошадей выходил белый пар, а воздух наполнился звоном подвешенных колокольчиков.

В особняке Эдвардсов кипела суета окончательных свадебных приготовлений: посыльные с доставками один за другим появлялись у заднего входа и в последнюю минуту получали заказы на что-то другое. Для мероприятия даже был приглашен специальный шефповар, который готовил праздничный ужин, но не в старых посудах и не на старой печи, а на новой плите с новым инвентарем.

Новогодний вечер тихо опустился на Спрингфилд, в окнах появились праздничные венки, за которыми мерцали маленькие свечки. Дом Эдвардсов замер в волнении и ожидании. В шесть тридцать начали прибывать счастливые гости, а в шесть сорок пять появился священник с ритуальными принадлежностями под рукой. Комнаты были обставлены растениями с яркими цветами. Присутствующие были охвачены восторгом, все погрузились в радужную болтовню, ожидая церемонии.

На часах было уже семь… семь тридцать, но Линкольн не появлялся, он явно опаздывал.

Минуты проходили медленно и утомительно, старинные часы в прихожей стучали каждые пятнадцать минут, и так уже несколько раз, а жениха все нет и нет. Госпожа Эдвардс нервно смотрела на дорогу ведущую к дому: «Что могло случиться, может, он… Нет это невозможно, об этом даже речи быть не может!» Семья уединилась и начала шептаться о чем-то — спешное совещание. Мэри ждала в соседней комнате: одетая в шелковое подвенечное платье, украшенная вуалью, она нервно дергала цветы, вставленные в ее локоны, и без остановки ходила у окна, поглядывая то на дорогу, то на часы. Ее ладони стали мокрыми, она вся вспотела: прошел целый час мучений, а его все нет. Но ведь он обещал… он точно придет… В девять тридцать один за другим гости начали уходить, без шума и лишних слов, но, конечно, с удивленными лицами. После ухода последних гостей несостоявшаяся невеста разорвала вуаль, вырвала все цветы из своих волос и, разрыдавшись, поднялась к себе в комнату. Она была убита горем: постоянно думала, что же скажут люди, ведь она опозорена в глазах окружающих, ее все высмеют, стыдно даже выйти на улицу. Волна уныния и боли накрыла ee. Вдруг Мэри захотела увидеть Линкольна, крепко обнять его, но тут же появилась намного сильное желание убить его за то унижение и боль, которые она испытала.

Но где же был Линкольн? Может, все это было лишь обманом? Может, он вовсе сбежал? А что, если случилось несчастье? Или он совершил самоубийство? Ни у кого не было ответа. Поздно ночью собралась толпа с лампами, и начались поиски жениха. Кто-то проверял привычные для него места в городе, кто-то — дороги, ведущие за город.

8

Поиски продолжились всю ночь и все следующее утро, Линкольна нашли только после полудня: сидя у себя в офисе, он бормотал непонятные слова. Друзья уже начали думать, что он сходит с ума, a родные Мэри Тодд и вовсе объявили, что Линкольн психически нездоров. Это было удобным вариантом объяснения его непоявления на свадьбе.

После случившегося Линкольн пригрозил наложить на себя руки, и доктор Генри, к которому обратились его друзья, посоветовал Спиду и Батлеру следить за ним не отрывая глаз. На всякий случай от него отобрали даже карманный нож. В общем, все точно так же, как было после смерти Энн Рутледж.

Доктор настоятельно посоветовал Линкольну посетить сессии городского собрания в надежде отвлечь его от суицидальных мыслей. К тому же как местный лидер вигов он был обязан постоянно присутствовать на собраниях, но записи показывают, что за три недели он появлялся там только четыре раза, и то на час или два. Впоследствии 19 января Джон Хардин официально проинформировал руководство собрания о его болезни.

Через три недели после побега с собственной свадьбы он написал, наверное, самое грустное письмо в своей жизни, своему партнеру по адвокатской конторе:

«Сейчас я самый ничтожный человек в мире, и если то, что я чувствую, будет равномерно распределено между всеми представителями рода человеческого, то наверняка на белом свете не будет ни одного улыбающегося лица. Смогу ли я когда-нибудь стать лучше… Я с ужасом осознаю, что нет, но и жить в моем состоянии невозможно. Я должен либо умереть, либо измениться, по крайней мере, мне так кажется».

Как позже говорил доктор Уильям Бартон в своей знаменитой «Биографии Линкольна», это письмо означало только то, что у Абрама Линкольна было психическое расстройство и скрытые страхи за свое здоровье. Он постоянно думал о смерти и даже желал этого, дошло до того, что написал поэму о самоубийстве и опубликовал ее в журнале «Сангомо». Опасаясь, что Линкольн и вправду может покончить с собой, Спид отвез его в дом своей матери, вблизи Луисвилла, где ему дали Библию и тихую комнатушку с видом на извилистую речку, рассекающую близлежащие леса и поля. Здесь каждое утро раб приносил Линкольну кофе в постель. Даже спустя целый год после печального побега со свадьбы опасения за его жизнь все еще не исчезли, и друзья по-прежнему всячески пытаясь его развлечь. Но к тому времени произошло одно очень любопытное событие: миссис Эдвардс, сестра Мэри, рассказала всем, что Мэри, желая помочь Линкольну, написала ему письмо, в котором освобождала его от всех обязанностей, наложенных помолвкой, хотя со слов мистера Эдвардса в письме она все же оставила за Линкольном право при желании обновить их отношения. К слову, это было последнее на свете, что Линкольн мог бы захотеть. Он даже не желал снова ее увидеть и в течение двух лет после знаменитого первого января категорически отвергал Мэри, надеясь, что она забудет его. Он молил Бога, чтобы ее заинтересовал другой мужчина. Но это было невозможно, поскольку глубоко задетое самолюбие мисс Тодд не давало ей покоя. И она решила доказать всем, кто над ней насмехался и сплетничал, что она может и должна выйти замуж за Авраама Линкольна. Потенциальный жених же, в свою очередь, был пропорционально убежден в обратном, и до такой степени, что через год сделал предложение другой девушке. На тот момент ему было тридцать два года, а понравившейся ему девушке — ровно вдвое меньше. Ее звали Сара Рикард, она была младшей сестрой миссис Батлер, у которой Линкольн жил в течение четырех лет. Свой выбор Линкольн обосновал тем, что раз уж его зовут Авраам, а ее Сара, то все уже предрешено и они должны быть вместе. Но девушка ему отказала и, как сама позже объяснила это решение подруге, была слишком молода и не думала о замужестве: «Конечно, как друг и как человек он мне нравился, но его знаменитые странности и своеобразная манера поведения были, мягко говоря, не теми качествами, которые могли произвести впечатление на молодую девушку, стоящую на пороге взрослой жизни. Для меня он скорее был старшим братом, как и мужья моих сестер».