Неизвестный Филби - [43]

— Принимал ли участие Филби в некоторых операциях внешней разведки КГБ в «советский» период своей жизни? Что можно сказать об этих операциях?

— Надо признать, что от «великого конспиратора» Филби невозможно было ожидать, чтобы он делился с кем-либо информацией о поручавшихся ему заданиях. Но из других источников известно, что его действительно подключали в качестве эксперта или аналитика, когда необходимо было получить экспертное заключение по той или иной сложной оперативной проблеме. И его советы всегда были полезны! Об одном таком случае подробно рассказано в книге изменника Родины Олега Гордиевского «Next Stop Execution» («Следующая остановка — расстрел»). Когда в результате работы Гордиевского на англичан у советской разведки начались провалы, Филби попросили помочь выявить возможный канал утечки совершенно секретной информации. Ким провел огромную аналитическую работу и пришел к выводу, что источник утечки — среди высших офицеров английского отдела Первого главного управления (разведки) КГБ. К их числу принадлежал и Гордиевский. Его тогда не вычислили как предателя, но это уже не вина Филби — он, как всегда, выполнил порученное ему задание блестяще!

— Думал ли Филби, что сотрудничество между разведслужбами разных стран в будущем возможно? Как Филби представлял это сотрудничество?

— Эту тему мне с Кимом не приходилось обсуждать. Думается, такое сотрудничество часто бывало в прошлом, правда, между союзными государствами. Сам Ким был координатором сотрудничества между британской Сикрет Интеллидженс Сервис и ЦРУ. До этого, во время Второй мировой войны, он видел, как английские спецслужбы «манкировали» своими обязательствами по передаче союзному государству, СССР, важных разведданных о гитлеровской Германии, и пытался ликвидировать этот пробел собственной деятельностью.

Внешняя разведка постсоветской России установила партнерские отношения с разведслужбами всех крупнейших стран, но партнерство это, насколько знаю, особенно с западными странами, идет ни шатко ни валко. Вроде бы ясны сферы сотрудничества — борьба с терроризмом, нар-котраффиком, отмыванием денег, нелегальным оборотом оружия… Но на практике не все и далеко не всегда получается из-за различий национальных интересов и трактовки терминов. Для нас, к примеру, кто-то террорист, а для западных партнеров — «инсургент», «повстанец», борющийся с «кровавым диктаторским режимом». И наоборот: мы просим Англию экстрадировать десятки, сотни проворовавшихся российских чиновников и бизнесменов, ограбивших страну на миллиарды долларов, а англичане отказываются под предлогом того, что эти воры — «жертвы политического преследования российских властей».

Доживи Ким до наших дней, он все это прекрасно бы понял. Будучи профессионалом высочайшей пробы, он не стал бы предаваться несбыточным иллюзиям о возможности «дружбы» между разведками стран, преследующих совершенно разные интересы.

— Чем же, на ваш взгляд, привлекает фигура Филби?

— Вероятно, тем, что Ким был на редкость цельным, целеустремленным и честным человеком. Что мы видим вокруг? Все, абсолютно все продается и покупается. Кто герои фильмов и книг? Те, кто наиболее ловко приобретают материальные блага. Мне кажется, россияне истосковались по герою — идеалисту, активно борющемуся за свои идеалы, причем совершенно бескорыстно.

Руфина Пухова-Филби ОСТРОВ НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ Моя жизнь с Кимом Филби [26] Отрывки

…Могу сказать с уверенностью, что закат моей жизни — золотой!

Ким Филби

Моя жизнь до Кима

Я родилась 1 сентября 1932 года в Москве на улице Рождественке, в самом центре города. В тот год Ким стал казначеем Общества социалистов Кембриджского университета, посвятив себя идеалам социализма.

— Когда ты родилась, я уже начал свой путь к тебе, — любил повторять Ким.

Мой отец, крестьянин по происхождению, был родом из города Малоярославца. С десяти лет он жил в Москве, куда его отправили родители осваивать профессию скорняка. Он стал уникальным специалистом по выделке и окраске мехов. Мать родилась в Польше, в городе Седлеце, в семье банковского служащего. Когда ей было два года, в 1914 году, ее семья переехала в Москву.

В 1920-е годы Польша отделилась от России, стала самостоятельным государством, и мамины родители попытались вернуться туда, но их не выпустили из Советского Союза. Мой дедушка умер в 1933 году, а бабушке удалось уехать в Польшу лишь в 1957 году, за год до смерти.

Я не помню своего первого дома, так как через два года после моего рождения мы переехали в другую квартиру, в новостройку на окраине Москвы. Этот район так и назывался — Новые дома. В отличие от старого сырого дома с печным отоплением здесь были большие удобства — центральное отопление и даже ванная, но без горячей воды. Мы с мамой и папой занимали 12-метровую комнату в коммунальной квартире, где помимо нас размещались еще три семьи. Комната была сухая и светлая, но узкая, как пенал. В поисках лишнего пространства мы часто передвигали мебель и неизменно радовались полученному результату, в полной уверенности, что стало свободнее.

Наш пятиэтажный дом, построенный в виде буквы П, окаймлял обширный двор, где было предостаточно места для детских игр. На открытой, четвертой, стороне были протянуты веревки в несколько рядов между столбами и деревьями. Там постоянно, круглый год, сушилось белье. Помню хруст замерзшего белья и исходящий от него приятный запах морозной свежести.