Неизвестный Филби - [21]

Итак, я снова оказался без работы, но уже не совсем на том уровне, откуда мы начинали. Год серьезного труда научил меня кое-чему, в частности, я понял, чем отличается разведывательная работа от журналистики: грубо говоря, это разница между дорогим путеводителем Бедекера и обычным из серии «Куда поехать отдохнуть». Я также обрел уверенность в себе, как при общении с людьми, так и в оперативном плане. Но, пожалуй, наиболее важным было то, что я теперь умел, не теряя самообладания, выслушивать самые омерзительные мнения, хотя потребовалось еще несколько лет, чтобы окончательно приучиться вообще не реагировать на такие вещи.

Отто воспринял известие о нашей неудаче спокойно. Он, конечно же, был внутренне готов к подобному повороту событий, но разговаривал со мной так, будто у него и у его коллег сформировался в отношении меня определенный план действий. Я заявил ему, что считаю бесперспективным дальнейшее прозябание на задворках журналистики; если ставить перед собой цель добиться чего-то, надо пробиваться в крупную газету или информационное агентство. Он, казалось, согласился, но попросил меня ничего не предпринимать до следующей встречи, на которой должен был присутствовать Тео.

Встреча с участием Тео явилась поворотным моментом. Она сыграла роль первой ступени ракеты, которая вывела мою карьеру на орбиту. Тео одобрил мое стремление пробиться в одну из ежедневных газет. Центр, по его словам, положительно оценил мою работу по англо-германской проблеме. Но руководство заинтересовано в укреплении моих связей и положения в Лондоне, что в дальнейшем открыло бы перспективы для деятельности более высокого плана. Тео очень осторожно обозначил, что ожидалось от меня. Центр, сказал он, связывает мое будущее с проникновением в британскую секретную службу. Мне могут оказать в этом деле значительную помощь, если таковая потребуется. Но лучше, если я попытаюсь добиться всего сам, так будет безопаснее и для меня, и для других. По мнению Центра, журналистика являлась хорошим плацдармом для выполнения поставленной передо мной задачи.

Усталая улыбка, с которой Тео вкрапил сие решение в нашу беседу, смягчило шок от этого, безусловно, сногсшибательного предложения. Я не помню в подробностях своей первой реакции, в памяти остался только вихрь смутных образов да еще ощущение надвигающегося приключения. Мудрый Тео тут же поспешил перейти к обсуждению практических вопросов. Британская секретная служба, пояснил он, — это в долгосрочной перспективе. Но Центр заинтересован в том, чтобы я активно действовал уже сейчас. Так, например, срочно требовались достойные доверия люди в Испании, на стороне Франко. В этой связи Тео хотел бы обсудить возможность сочетания в рамках одной операции всех требований, изложенных выше. Иными словами, согласен ли я отправиться во франкистскую Испанию в качестве журналиста, выполняющего триединую задачу? Во-первых, докладывать советскому правительству политическую и военную обстановку; во-вторых, создавать себе журналистскую репутацию; в-третьих, выполнять свои журналистские обязанности таким образом, чтобы привлечь внимание британской разведки.

То, что Тео предложил Испанию в качестве объекта моей деятельности, произвело на меня более сильное впечатление, нежели его рассуждения о британской секретной службе. Я впервые побывал в Испании в двенадцатилетнем возрасте, и уже тогда во время длительного отдыха в Андалузии она странным образом повлияла на мое воображение. В юности я много читал об Испании и еще больше мечтал о ней; я возвращался туда несколько раз. Этот ранний, дилетантский интерес накладывался на присущую моему поколению эмоциональную вовлеченность в гражданскую войну, и это приумножало мой интерес к испанским делам. Предыдущей осенью Тео спрятал у меня на квартире фотографическое оборудование и привел Дональда Маклейна с портфелем, наполненным документами Министерства иностранных дел, которые требовалось прочитать и сфотографировать; многие из тех бумаг касались советской авиационной и артиллерийской техники, поставляемой республиканцам. Поэтому, когда Тео предложил Испанию в качестве поля моей деятельности, я был уже полностью готов к этому. Оставалось обсудить методы и средства операции.

Я выразил сомнение в том, что смогу просто так войти в какой-либо офис на Флит-стрит и добиться того, чтобы меня направили в Испанию. Я никогда не умел себя «продавать». Но у Тео имелось в запасе другое предложение. Центр был готов финансировать пробную поездку, преследующую две цели: я должен был освещать политические и военные вопросы и одновременно собирать материалы для статей, которые укрепят мои шансы на получение постоянной работы. Самая неотложная проблема, которую предстояло решить, заключалась в том, как обеспечить прикрытие, позволяющее обратиться за визой и действовать в Испании в период командировки.

Я высказал предположение, что получить аккредитационные документы с Флит-стрит не составит особого труда, если я не буду просить денег. Я предложил также подкрепить визовый запрос рекомендательным письмом из германского посольства к представителю Франко в Лондоне. Отто пошел еще дальше и предложил обзавестись рекомендательными письмами к моим возможным германским контактам в Испании. Мы решили, что пробная командировка должна длиться три месяца. В случае необходимости ее можно будет продлить, но не следует слишком долго находиться в стране без поддающихся объяснению источников существования; к тому же, если я в течение трех месяцев не смогу устроиться на работу, связанную с Испанией, мне это, по-видимому, вообще не удастся.