Неизвестный Филби - [18]

Я устроил коктейль, включив в число приглашенных Вилли и Бёрджесса. Представив их друг другу, я, каки подобает образцовому хозяину, принялся курсировать от гостя к гостю. Вскоре из угла, где находились Бёрджесс с Вилли, послышались возбужденные голоса: там явно было что-то не в порядке. Я перехватил взгляд Бёрджесса, и он ринулся ко мне.

— Кто этот молодой самоуверенный идиот, который мнит себя великим знатоком Пруста? — громко спросил он.

Я ответил, что не могу ничего сказать ни о самоуверенности собеседника Бёрджесса, ни о Прусте, но Вилли не идиот. Он занимает важную должность в Военном министерстве.

— Ого, — произнес Бёрджесс и потопал назад к Вилли.

Ситуацию удалось спасти. Еще до того, как уйти с коктейля, они договорились о новой встрече.

Хотя тесная связь с Вилли и была прервана, я старался не терять его из виду. Он был членом клуба «Джуниор Карлтон» и дружил с пожилым бизнесменом по имени Стаффорд Тэлбот. Семейство Тэлботов торговало с царской Россией и в результате революции лишилось всех своих инвестиций. Тэлбот еще в 20-е годы основал издание под названием «Англо-русская торговая газета», целью которой первоначально являлась защита интересов британских кредиторов России. К середине 30-х годов их надежды на возвращение своих капиталовложений почти полностью испарились, однако газета продолжала печатать новости и обсуждать перспективы англо-русской торговли. Под влиянием выпитых стаканов ячменного отвара Тэлбот пускался в откровения, и, хотя ничего сверхважного не сообщал, Отто в целом устраивала исходившая от него информация. Но еще более интересными были намеки Тэлбота на то, что он намеревается основать аналогичное издание, посвященное вопросам англо-германской торговли.

Тем временем «Обзор обзоров» уже дышал на ладан. Зимой 1935/36 годов его поглотило издательство «Чатто энд Уиндас», возглавляемое Верноном Бартлеттом. И хотя газета продолжала выходить ежедневно, мне уже стало абсолютно ясно, что работа в ней — пустая трата времени. Отто предложил мне попытаться перейти к Тэлботу, отрекомендовавшись специалистом по германским проблемам. Время для этого было самое что ни на есть подходящее. Весной 1936 года Тэлбот окончательно решил дать ход своему германскому проекту и предложил мне стать редактором нового журнала, если он, конечно, вообще появится на свет. А пока он попросил оказать ему помощь в переговорах с германскими властями и заинтересованными британскими фирмами. Он считал, что, хорошо владея немецким языком, я мог бы вести вспомогательную работу в Берлине, в то время как он займется обработкой своих связей в Сити. Нам обоим, конечно же, придется вступить в Англо-германское общество; его фирма будет оплачивать членские взносы и все ужины, которые, как мы полагали, придется давать. Руководство «Чатто энд Уиндас» без труда отпустило меня.

Отто со счастливой улыбкой воспринял эту весть. Наконец у нас начало что-то получаться.

— Вот видите, — произнес он, — а вы чуть было не впали в отчаяние. Сколько нам пришлось ждать? Два года! Могло быть и десять!

Да, у нас, действительно, стало кое-что получаться. Тома Вилли или милых ориенталистов из Общества Средней Азии трудно было воспринимать всерьез. Что же касается Англо-германского существа и Берлина, то там я получал возможность напрямую общаться с непосредственным противником и его британскими приспешниками. Но для меня — и в личном, и в профессиональном плане — самым важным было появление четко определенной цели: развитие неофициальных отношений между Британией и Германией. С германской стороны неофициальное смыкалось с официальным, поскольку большинство немцев придерживалось нацизма. Ну что же, тем лучше.

Отто с радостью наблюдал, как я постепенно выхожу из транса, в то же время он категорически отрицал, что мы впустую потратили предыдущие два года.

— Эти годы следует рассматривать как период ученичества, — любил повторять он. — Вы твердо усвоили правила безопасности. Мы теперь знаем, что вам можно доверять, что порученные задания вы будете выполнять осмотрительно и не окажетесь в дураках. Но важнее всего то, что вы поняли: романтическим жестам не место в нашей работе.

Последняя фраза была одной из его любимых, и произносил он ее всегда особенно ядовито.

Тут у скептически настроенного читателя, возможно, возникнет вопрос: «Как будущий редактор англо-германского журнала, посвященного проблемам торговли, способен добывать важную информацию?» Со времен Второй мировой войны у нас устойчиво сформировался яркий образ необычайно удачливого разведчика; мы недооцениваем тех, кто кропотливо собирает крохи информации, — малюсенькие звенья в цепи, о которых так часто говорил мне Отто. Это происходит от незнания реалий нашей работы. Хорошо, конечно, находиться в центре широко разветвленной разведсети, регулярно получая со всех сторон больше документальной информации, чем можно переправить в Центр. Но эта достоверная информация редко имеет отношение к сердцевине развед-деятельности — выяснению намерений людей, принимающих решения, по той причине, что намерения зачастую выкристаллизовываются в самый последний момент. Для примера: я не мог сообщить в 1936 году, как или когда именно Гитлер проглотит Австрию, ибо Гитлер не знал этого сам. В таких областях, в широком разрыве между незнанием и знанием, немаловажная роль принадлежит кропотливым сборщикам крох информации, способным подтвердить или подвергнуть сомнению тот или иной вариант возможного развития событий. Они помогают Центру воссоздать общую картину происходящего и предложить, по выражению Аллена Даллеса, «просвещенную догадку».