Неизвестный Филби - [16]

Как только мы все «ушли в подполье», нас — по соображениям безопасности — изолировали друг от друга. Встречались мы, лишь когда этого требовали оперативные обстоятельства или когда, раза два в год, у Бёрджесса возникала непреодолимая нужда выговориться. Даже такие случайные встречи проводились поначалу на конспиративной основе. Мы заранее договаривались о месте, и затем Бёрджесс звонил из телефонной будки, называя только дату и время.

Тем временем я сделал скромный дебют на журналистском поприще — в качестве помощника редактора «Обзора обзоров». Жалованье мне платили мизерное, поскольку у газеты не было денег, но благодаря редактору, находившему для меня время от времени работу за гонорар, я понемногу зарабатывал на жизнь. Если неделя складывалась удачно, нам даже удавалось «отметиться» в итальянском ресторанчике «Берторелли». Однако огромный недостаток такой работы заключался в том, что она была тупиковой. Никаких перспектив продвижения и очень мало контактов с людьми. Поэтому мы с Отто постоянно ломали голову над тем, как распорядиться моим досугом. Рассмотрев несколько моих предложений, Отто остановился на идее вступления в Общество Средней Азии. Оно объединяло целый ряд известных людей, регулярно собиравшихся на ужины и лекции. Я чувствовал, что мне поможет авторитет отца, и, в конце концов, надо же было с чего-то начинать.

Итак, я снова приступил к скрупулезному составлению списков людей, на этот раз с восточным привкусом. Иногда до меня доносились отзвуки конфиденциальной информации о британской политике, к примеру, на Ближнем Востоке или по отношению к Японии. Но в целом улов был ничтожен, и это меня сильно огорчало. Отто видел свою задачу в том, чтобы подбодрить меня в этот трудный период, что он и делал упорно и терпеливо.

— Подумайте только, каких людей мы уже получили с вашей помощью, — говорил он, бывало. — Уверен, что вам еще повезет, и не раз. У каждого человека бывает черная полоса в жизни. Не вешайте носа.

Тео оживленно рассказывал о Москве и Париже; иногда водил в кино, причем обязательно на комедии, чтобы немного меня развеселить. Ему очень нравился фильм «Однажды ночью», и мы смотрели его дважды.

Следующая светлая идея пришла в голову Тео. Один из моих отчетов об Обществе Средней Азии был посвящен сэру Денисону Россу[19], являвшемуся в то время руководителем Лондонской школы восточных исследований. Сэр Денисон знал моего отца и покровительствовал мне. Тео посоветовал мне пройти в школе курс обучения, желательно языкового или этнографии народов советской Средней Азии. По его мнению, было бы интересно выяснить, кто вообще посещает подобные курсы, не говоря уже о том, чтобы установить лиц, намеревающихся связать свою карьеру с изучением данного региона. Помимо специфического интереса к азиатской части СССР, важно также разобраться в основных направлениях работы школы, ее специализации и учебной программе.

Узнав о моем намерении, Росс поначалу пришел в восторг, однако заколебался, когда я сообщил о своем желании изучать тюркские языки. Затем лицо его просияло.

— Я знаю, как тут быть, — произнес он. — Буду учить тебя сам. Предмет этот я, правда, подзабыл, но ничего, мы будем осваивать его вместе. Ты будешь учиться, а я — восстанавливать свои знания.

Я огорчился. Выходит, я буду единственным студентом, изучающим основной язык среднеазиатских республик СССР? Отступать, однако, было уже поздно. Немало удрученный услышанным, я доложил об этом Отто, но тот отреагировал в присущей ему манере:

— Почему вы считаете это пустой тратой времени? Мы же получили от вас информацию, что никто в школе не занимается тюркскими языками. Это важно само по себе. Приступайте к делу и рассказывайте нам о других студентах: кто они, что изучают, кем собираются стать. Мы, действительно, не собираемся похоронить вас навсегда в Азии. Но это вовсе не означает, что Азия нас не интересует. Все, что попадается под руку к основной работе, может пригодиться.

Под моей основной работой Отто, конечно же, подразумевал проникновение в британские правительственные круги, а в этом направлении я, увы, не продвинулся ни на шаг.

Тем не менее примерно в это же время я нашел ниточку, оказавшуюся впоследствии полезной, причем весьма неожиданным образом. В моем отчете о друзьях и знакомых я подробно описал Тома Вилли — моего однокашника по школе Вестминстер, снискавшего себе определенную известность как ученый, занимающийся античностью в Оксфордском университете. В студенческие годы я дважды или трижды приезжал к нему в Оксфорд, а он приезжал ко мне. С тех пор он перешел на государственную службу и поступил на работу в Военное министерство. Интерес Отто вырос, когда я выяснил, что Тома назначили личным секретарем постоянного заместителя военного министра сэра Герберта Креди. О его вербовке в ту пору не могло быть и речи, но ведь существуют и другие способы использования этого контакта, занимающего «щекотливое» с точки зрения безопасности положение.

Получилось так, что сам Вилли намного облегчил мне дело. Он перегружался спиртным и потому по уик-эндам старался вытряхнуть из себя алкоголь, усиленно занимаясь спортом. Он играл в мини-футбол (пять на пять) за команду бывших выпускников Вестминстера. Моя кандидатура естественным образом подходила для этой команды: всего несколько лет назад я защищал спортивную честь школы в команде по футболу. У нас выработалась привычка собираться по субботам и играть против любой школы или клуба, готовых принять наш вызов. После матча обычно следовала дружеская пирушка, в ходе которой я пытался разговорить Вилли. Сложность, однако, заключалась в том, что его не интересовали ни политика, ни Военное министерство. Он успешно справлялся не в силу своей увлеченности, а просто потому, что обладал хорошим умом и практической сметкой. До тех пор, пока его не сгубил зеленый змий.