Неизвестный Чайковский. Последние годы - [139]

2-o. M. Lamoureux n’est pas le premier chef d’orchestre franc.ais qui ait ete convie par la Societe Imperiale Musicale russe pour diriger un de ses concerts, car M. E. Colonne lui a deja fait cet honneur il у a trois ans. Le succes eclatant qu’il a obtenu nous a valu plusieures autres visites de M. Colonne, toujours couronnees par le plus grand succes.

Pour conclure, laissez moi vous confesser que j’ai ete bien peniblement affecte en apprenant par la voie du «Figaro», que mes compatriotes, le chambellan Iacowleff et le directeur du conservatoire de Moscou, Safonoff, ont organise un banquet ou Ton a «conspue» Hans de Bulow.

Ce chambellan et ce directeur ont done oublie que monsieur Hans de Bulow, malgre «ses gestes ridicules et ses fa?ons extravagantes» est un chef d’orchestre de genie et qu’il a ete reconnu comme tel chez nous, ainsi que partout ailleurs? Us ont oublie que si la musique russe est en ce moment reconnue en Allemagne, c’est a Bulow que nous le devons, car il fut un temps ou il s’est devoue a cette cause.

Us n’ont pas songe non plus, ce chambellan et ce directeur, que cetait une maniere bien peu polie de rendre hommage a un representant de la musique francaise que de «conspuer» en sa presence un musicien allemand qui a manifeste par ses paroles et par ses actes un enthousiasme sincere pour la musique francaise.

Mais ce qui me navre par dessus tout, c’est que Ton «conspue» Hans de Bulow juste au moment ou le pauvre grand artiste se meurt.*)

*) Я только что прочел в «Фигаро» статью г. Андре Мореля под заглавием «Музыкальное путешествие в Россию». В ней говорится о поездке г. Ламуре в нашу страну, где он имел большой успех в Петербурге и в Москве.

Я могу только радоваться, что большие артистические качества г. Ламуре были у нас оценены по достоинству, но, сочувствуя этому, я не могу удержаться, чтобы не отметить, что г. Морель был очень плохо осведомлен насчет музыкального дела в России, и было бы желательно исправить некоторые неточности, вкравшиеся против желания в эту статью.

Во-первых. Музыка Вагнера отнюдь небезызвестна в России. Антон Рубинштейн не только никогда не препятствовал ее распространению у нас, но именно он, создатель Императорского Русского муз. общества в 1859 г., познакомил с нею нашу публику. Вагнер сам в 1863 г. устроил в обеих столицах России серию концертов, составивших эпоху. С этого времени музыка великого мастера привилась в нашей стране. Но оперы его уже очень давно вошли в репертуар императорских и частных театров. Тетралогия была целиком исполнена в 1888 году и произвела большую сенсацию. Что же касается симфонического репертуара в России, то Вагнер играл в нем огромную роль тогда, когда в Париже его не знали даже по имени.

Во-вторых. Г. Ламуре не первый французский дирижер, приглашенный Императорским Р. М. О. для управления симфоническими концертами, ибо г. Колонн уже три года тому назад сделал обществу эту честь. Блестящий успех, который он имел, был поводом к другим его неоднократным посещениям России, всегда с большим успехом.

В заключение позвольте вам признаться, что я был очень болезненно затронут, узнав через «Фигаро», что мои соотечественники, камергер Яковлев и директор консерватории Сафонов, устроили банкет, в котором втаптывали в грязь Ганса фон Бюлова.

Этот камергер и этот директор забыли, значит, что Г. ф. Б., несмотря «на свои смешные жесты и причуды», гениальный глава оркестра и что ои признан таковым и у нас, и везде? Они забыли, что если в эту минуту наша музыка признана в Германии, то мы этим обязаны Г. ф. Б-у, потому что одно время он посвятил себя этому делу.

Они, этот камергер и этот директор, не подумали, что невежливо воздавать должное представителю французской музыки, унижая и втаптывая в грязь при нем немецкого музыканта, который и словом, и делом выказывал свой энтузиазм к французской музыке.

Но, что огорчает меня больше всего, это что позорилось имя Ганса ф. Бюлова именно в тот момент, когда бедный великий артист умирает.

Письмо это вызвало публичное возражение самого Ламуре, отвергшего факт осмеяния Бюлова, а также снявшего с себя роль просветителя России в отношении знакомства с произведениями Вагнера.

В частном письме к Петру Ильичу опроверг и В. И. Сафонов роль, приписанную ему г. Морелем:

С величайшим изумлением прочел я, – писал он, – присланные мне из Парижа вырезки газет, из которых увидел, что имя мое и С. П. Яковлева сделалось предметом полемики. Всего больнее огорчило меня твое письмо со строгим приговором по адресу chambellan и directeur. Я понимаю, что жажда рекламы могла увлечь Ламуре в пересказах, и он, со свойственною уроженцам Бордо живостью воображения, мог прикрасить свой рассказ, – нашелся услужливый газетчик, подбавивший к этому рассказу немного ненависти к немцам – и вот, готова статья на почве union franco-russe. Это все понятно в устах француза, но непонятно, что ты мог этому так легко поверить и так поспешно произнести приговор над се chambellan и се directeur, издевающимися над гениальным умирающим капельмейстером. Какой смысл имела бы подобная демонстрация, какую цель? Разве можно было хоть одну минуту предположить возможность чего-либо подобного? Уже самое изложение начала статьи, ее фактические неточности по отношению к исторической стороне дела могли навести на размышления о том, что и вторая ее часть не лучше и не точнее первой. Я очень рад, что Ламуре дал от себя опровержение этого вранья, ибо, во-первых, не было никакого банкета у Яковлева, а был простой семейный обед, на котором не было произнесено никакого музыкального тоста, а пили за здоровье хозяев и присутствующих дам, а во-вторых, когда мы собрались после концерта на ужин, то мои несколько слов по адресу Ламуре заключались в том, что Россия вообще, а Москва в частности, видела своими гостями многих различных дирижеров французских и немецких (самое даже имя Бюлова не было помянуто); что число этих гостей увеличилось еще одним, который разрешил свою задачу с простотою, скромностью и знанием дела, завоевав свой успех ясным изложением сочинений французской школы и не прибегая для достижения этого успеха ни к каким внешним эффектам исполнения.