Неизвестный Андропов - [11]

Чтобы знать положение дел в сельском хозяйстве, Хегедюш часто посещал кооперативы и хозяйства всех провинций Венгрии. Андропов просил обычно брать его с собой в эти поездки. Проблемы венгерской деревни занимали немалое место в сообщениях посольства СССР, которые регулярно направлялись из Будапешта в Москву. Андропов хотел получать наиболее важные сведения из первых рук, подкрепляя их личными впечатлениями. По свидетельству Хегедюша, Андропов внимательно изучал процессы в венгерской деревне, но не навязывал никому своего мнения. Он не был надменен и не старался поучать венгров, как это было свойственно другим влиятельным визитерам из СССР. Правда, Андропов был всегда очень осмотрителен и осторожен в беседах, касались ли они политических и хозяйственных или обычных житейских дел. Хегедюша удивляло, что Андропов даже во время отдыха на международном курорте близ озера Балатон вел себя как на официальных приемах. Впрочем, это было характерно и для других советских функционеров высокого ранга. Андропов интересовался мнением Хегедюша не только о политике, но и о политических деятелях Венгрии. Однако он избегал высказывать свое мнение о членах советского руководства. Хегедюш встречался со многими советскими политиками, включая Берия, Молотова, Маленкова и Хрущева. Но его книга воспоминаний была опубликована в 1988 году только на венгерском языке.

Политический кризис в Венгрии

В 1955 году внутренняя борьба в руководстве ВПТ вновь обострилась. Попытки Имре Надя провести в стране умеренные политические и экономические реформы и раздвинуть рамки независимости страны были поддержаны большей частью общества, но не партийной верхушкой. Ракоши сумел убедить Хрущева в том, что Надь проводит «ревизионистский курс» и поощряет национализм. Между тем растущая популярность, по мнению Хегедюша, сделала Имре Надя слишком беспечным и пассивным. В результате он не только потерял пост Председателя Совета министров Венгрии, но и был в декабре 1955 года исключен из рядов ВПТ. Андропов не был согласен с таким решением. Сообщая в Москву о событиях в Венгрии, советский посол оценивал исключение И. Надя из партии как большую ошибку. Руководство ВПТ теряло контроль за деятельностью Имре Надя и его окружения. В Москве, однако, события в Венгрии не вызвали большой тревоги, отчасти потому, что премьером страны стал Андраш Хегедюш, о котором в донесениях Андропова содержались всегда только положительные отзывы.

Еще в 1991 и 1992 годах в России были рассекречены не только многочисленные материалы из бывшего архива ЦК КПСС, но и многие архивы МИД СССР. Историки получили возможность ознакомиться с большим массивом-документов по советско-венгерским отношениям 50-х годов. Уже в ходе заседаний Конституционного Суда РФ по делу о судьбе КПСС были обнародованы закрытые ранее материалы о советском вторжении в Венгрию в 1956 году. Немало таких документов Ельцин передал венгерской стороне во время своего визита в Будапешт в ноябре 1992 года. На шифрограммах, т. е. самых важных документах внутренней дипломатической переписки, стоит подпись Андропова. На многих справках и пояснительных материалах — подпись секретаря посольства В. А. Крючкова. Часть этих документов была в 1991–1996 годах опубликована в российской печати[20].

Как можно судить из донесений посольства, популярность Имре Надя после его смещения с поста премьера и исключения из партии не уменьшилась, а возросла. Возрастала популярность и Яноша Кадара, который был восстановлен в рядах партии, но занимал в 1955 году скромный пост секретаря одного из райкомов партии. Напротив, авторитет М. Ракоши продолжал падать даже среди высших кругов ВПТ. Настоящим крушением для Ракоши стал XX съезд КПСС в Москве и секретный доклад Н. С. Хрущева «О культе личности Сталина и его последствиях» на последнем закрытом заседании съезда. Руководители коммунистических партий, присутствовавшие на съезде КПСС, включая Ракоши, смогли ознакомиться с текстом секретного доклада еще в Москве на другой день после закрытия съезда. В середине марта текст доклада начали зачитывать на партийных собраниях в Советском Союзе. В Венгрии с текстом доклада Хрущева были ознакомлены сначала члены ЦК, а затем и партийный актив ВПТ. Однако слухи о докладе будоражили все общество. Уже реабилитация Бела Куна и группы венгерских коммунистов, погибших в СССР в конце 30-х годов, стала серьезной политической проблемой для Ракоши. В конце марта 1956 года, выступая на партийном активе в городе Эгере, Ракоши сообщил о предстоящей реабилитации Ласло Райка и его товарищей. Началось освобождение Венгерских коммунистов, которые находились в советских тюрьмах, главным образом во Владимирской тюрьме. Приходилось освобождать политзаключенных и из венгерских тюрем. Их возвращение к общественной деятельности усиливало брожение в обществе. Ракоши попытался Направить общественное недовольство в сторону венгерских и советских органов безопасности и внутренних дел. Он объявил, что не только Л. Берия, но и венгерский генерал Габор Петер, возглавлявший венгерскую службу безопасности, являлся «агентом империализма». Однако для многих было очевидно, что именно Ракоши был инициатором политических репрессий в стране в 1948–1953 гг. Как свидетельствует В. А. Крючков, «Ракоши чувствовал надвигающуюся опасность, судорожно искал выход, пытался советоваться с Москвой, но, разумеется, никаких вразумительных ответов не получил, кроме призывов «действовать по обстановке». Ракоши неоднократно обращался за помощью к нашему послу в Будапеште Ю. В. Андропову, интересовался его личным мнением, просил выяснить позиции Москвы по некоторым вопросам, но все было тщетно. Андропов сам ломал голову над тем, что же все-таки происходит в Москве, поскольку никаких четких ориентировок не получал. А тем временем опасные для венгерского руководства слухи стали обретать еще более драматическую окраску, продолжая все сильнее будоражить общество»