Неизвестные Стругацкие - [17]

Восклицание Выбегаллы в первоначальном варианте было не «Мои труды читать надо!», а «Классиков читать надо!». Из речи Выбегаллы: «Главное, чтобы человек был счастлив! К этому мы все стремимся, за это мы все, значить, сражаемся. <…> счастливыми не рождаются, а счастливыми, эта, становятся. Благодаря заботам и правильному к тебе отношению. <…> Не будем отвлекаться от главного — от практики. Оставим теорию лицам, в ней недостаточно подкованным. <…> Вы что же хотите сказать, товарищ Ойра-Ойра? Что в светлом будущем, к которому мы все идем, может наступить момент, кризис, регресс, когда нашим потребителям станет не хватать продуктов потребления?» И далее, во время совещания у директора, Выбегалло дает отповедь Киврину: «Хотите отгородить нашу науку от народа. Тогда уж, может быть, не на десять километров, а прямо на десять тысяч километров, по ту сторону Ледовитого океана, Федор Симеонович? Где-нибудь на Аляске, Кристобаль Хозевич, а мы запишем!», а затем и Хунте: «Это вам не Эскуриал. Критики не любите. Лет двадцать назад я бы с вами тоже не особенно церемонился».

Знаменитая фраза Киврина после завершения эксперимента с моделью была немного другой: «Вы, м-милейший, использовали с-свой талант не по назначению. В-вам бы надо было ус-си-лить отдел Об-боронной М-магии. У вас и х-характер соответствующий, з-знаете ли… В-ваших л-людей будущего н-на неприятельские б-базы сбрасывать только…»

Из рассказа человека за Железной Стеной: «Есть еще области, порабощенные разумными паразитами, разумными растениями и разумными минералами, а также коммунистами». Естественно, окончание фразы было исключено из изданий и восстановлено только в 1992 году («Terra Fantastica»).

Известное стихотворение «Вот по дороге едет ЗИМ, и им я буду задавим…» Об этом БНС в «Комментариях» пишет: «Так, цензор категорически потребовал выбросить из текста какое-либо упоминание о ЗИМе. Дело в том, что в те времена Молотов был заклеймен, осужден, исключен из партии, и автомобильный завод его имени был срочно переименован в ГАЗ (Горьковский автомобильный завод), точно так же как ЗИС (завод имени Сталина) назывался к тому времени уже ЗИЛ (завод имени Лихачева). Горько усмехаясь, авторы ядовито предложили, чтобы стишок звучал так: „Вот по дороге едет ЗИЛ, и им я буду задавим“. И что же? К их огромному изумлению Главлит охотно на этот собачий бред согласился. И в таком вот малопристойном виде этот стишок издавался и переиздавался неоднократно».

Привалов о Хунте: «Глядя мне в ноги, голосом сухим и неприятным он осведомился, с каких это пор я перестал разбирать его почерк. Это чрезвычайно напоминает ему саботаж, сообщил он, в Мадриде в 1936 году за такие действия он приказывал ставить к стенке». Когда они начали разбирать новую задачу, Хунта в рукописи «сказал, что в бытность свою великим инквизитором он по первому же удобному доносу без всякой жалости сжег начальника своей канцелярии, который взял писцом одного юнца, как две капли воды похожего на меня».

ПРОСТО СМЕШНЫЕ, А ТАКЖЕ ФИЛОСОФСКИЕ ОПЕЧАТКИ

В середине восьмидесятых из характеристики Романа исчезло определение «горбоносый» на первой странице повести («Тот, что поднимал руку, просунул в машину смуглое горбоносое лицо и просил, улыбаясь…»). Так как имя этого персонажа узнается только десять с лишним страниц спустя, а упоминается Роман на первых страницах постоянно, то появление в машине какого-то «горбоносого» становится странным.

С 79-го года по 91-й просуществовала опечатка во фразе: «Мы шли в мир разума и братства, он же с каждым днем уходил навстречу Николаю Кровавому, крепостному праву, расстрелу на Сенатской площади…» Вместо СЕНАТСКОЙ площади долго упоминалась СЕННАЯ.

В издании «Интероко» (1993) ночное беззвездное небо было исправлено на «звездное» (хотя ясно указано, что «наступила белая ночь» — ибо север и лето).

В «Фантастике-64» зеркало говорило: «Сие есть „Дух или Нравственныя Мысли Славнаго Юнга, извлеченныя из нощных его размышлений“. Продается в Санкт-Петербурге и в Риме в книжных лавках Свешникова по два рубля в папке», хотя должно было быть не РИМЕ, а РИГЕ.

Фраза из «Упанишад» («Все — единое Я, это Я — мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света Я, исчезает с развитием духовности»), вероятно, была столь сложна для понимания, что запятую после последнего «Я» в ней все время норовили перенести перед «Я», хотя тогда понять эту фразу было вообще невозможно. Разберемся. Если (по значению первой фразы) заменить во второй «Я» на «Всемирное Знание», а «единение с неведением» — на «незнание», то получается очень просто: незнание, происходящее от затмения света Всемирного знания, исчезает с развитием духовности; то есть, говоря еще проще, развивайте в себе духовность (то бишь овладевайте знанием) и все будете понимать…

Долгие арифметические действия и доказательства «люденов» позволили привести подсчеты Привалова к правильному результату. Во всех изданиях до 92 года Привалов говорит о списке сотрудников, допущенных к работе в ночное время: «Вот тут наличествуют товарищи в количестве… м-м-м… двадцати одного экземпляра, лично мне неизвестные». Камноедов поясняет: «Лица, поименованные с номера четвертого по номер двадцать пятый и последний включительно, занесены в списки лиц, допущенных к ночным работам посмертно». Простой подсчет (с 4-го по 25-й — это не 21, а 22) — и далее публиковалось верно («двадцати двух экземпляров»). Интересно, что в рукописи первоначально было напечатано «двадцати двух экземпляров», а затем перечеркнуто и поверху написано «двадцати одного экземпляра»