Неизвестные Стругацкие: От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты - [5]

«Легенда» Румера по поводу самоубийства (взрыва) Дэнни Ли: в черновике — фермер со взрывчаткой, позже — работяга-взрывник.

На обеде у Гейгера Кацман замечает, что «у Манджуро за обедом водку подают». В черновике — не у Манджуро, а у Румера.

В разговоре о писателях (почему их нет в Городе), Изя замечает: «Воображаю, как они расправятся с твоим Румером!» В черновике более конкретно: «Воображаю, что бы какой-нибудь Салтыков-Щедрин сделал с твоим Румером!»

Полковник, сокрушаясь по поводу плохой готовности солдат (когда объявили боевую тревогу после взрыва у Президентского дворца), говорит: «Такого я не видывал, даже когда дрессировал этих чернозадых в Уганде!..» В черновике вместо «в Уганде» — «в Рас-аль-Хайме[3]».

Во время разведки Андрей обращает внимание, что «Изя шел теперь рядом с Паком, махал у него перед носом схемой и кричал что-то про масштаб». В черновике все яснее: «…кричал, что масштаб на ней не соблюден».

После того как Воронин увидел проходившую статую, он обсуждает это с Изей:

— Ты мне вчера дневник читал… <…> Ну, этого… который повесился…

— Да?

— Вот тебе и да!

В черновике вместо последней реплики идет: «Похоже, что он был не сумасшедший».

Есть и казусы. К примеру, Амалия, в то время секретарша в газете, приносит Изе Кацману пирожки в пластикатовом пакете. Пластикатовый — в черновике. Потом Авторы правят его на полиэтиленовый. Но дальше по тексту, уже в конце романа, Андрей вспоминает время, проведенное в Хрустальном Дворце, и как Изя там запаял экземпляры «Путеводителя по бредовому миру» «в конверты из странного прозрачного и очень прочного материала под названием «полиэтиленовая пленка»». Получается, что ранее, видя пирожки у Изи в полиэтиленовом пакете, Воронин не удивлялся, а позже — как бы увидел в первый раз. Поэтому в ряде публикаций ГО (до замеченной Авторами ошибки) пирожки приносят в полиэтиленовом, а в других изданиях — в бумажном промасленном пакете.

Финал пребывания Воронина в Городе был описан Авторами несколько по-другому, более поэтически, но менее информативно:

И они сошлись, и остановились в десяти шагах друг от друга, — два рослых, неимоверно ободранных и изможденных человека, до глаз заросших нечистыми встрепанными бородами, и оба держали руку на пистолете, и оба уже спустили предохранитель, и они глядели друг другу в глаза, пытаясь угадать, что будет дальше, и не узнавали друг друга, и так и не успели узнать.

Потому что погасло солнце.

Убранные подробности

О разнице в цене дерьма Ван говорит: «Это — в Сычуани, а в Цзянси, например, цены доходили…» Сначала Авторы словами Воронина поясняют читателю: «Ну да, — пробормотал он. — Это же в Китае…», затем убирают эту реплику. Ван же, продолжая рассказ, сообщает о том, что сегодняшних цен он не знает, так как «после революции я не жил в деревне». «После революции» Авторы изменяют на «последнее время» — более размыто, неконкретно.

Первое появление в романе Сельмы сопровождается крепким запахом «духов, помады и еще какой-то парфюмерии». Помада из перечня убирается. Может быть, потому что Андрею, комсомольцу пятидесятых, не свойственно было отличать запах духов от помады?

В биографии полковника Маки, которую рассказывает Кэнси, есть такой эпизод: «…два года просидел в Берлине». В черновике Кэнси более точен: «…по долгу службы два года просидел в Берлине».

«У Кэнси же кобура на боку, что он в ней — сигареты носит?» — возмущается Андрей. «Бутерброды», — отвечает Дональд. И это выглядит то ли шуткой, то ли правдой. В черновике вставлены две поясняющие реплики: «Вы шутите?» — «Нет. В ночных дежурствах Кэнси носит в кобуре бутерброды, днем она у него пустая».

Негр Сильва, когда Изя шутливо называет его тонтон-макутом, «строил страшные рожи, делал вид, что палит из автомата». В черновике он еще и «изображал пальцами очки».

Во время паники в мэрии (нашествие павианов) Воронин жалеет, что «обеспечить кого-нибудь обмундированием второго срока — не может». В черновике интересная подробность: «…второго или, на худой конец, хотя бы третьего…» Там же, когда постепенно налаживается порядок, описываются слышимые Андреем шумы: «…голоса становились все громче, все увереннее». В черновике это описание более конкретно: «…голоса становились все громче, тон их становился все увереннее…» Тогда же Андрей видит своего бывшего сослуживца и пытается выяснить у него, что делать, прижав его к стене, чтобы тот не убежал. Чиновник делает «слабые попытки вырваться». В черновике более зрелищно и узнаваемо: «слабые конвульсивные попытки вырваться».

Относительно пистолета у Дональда Наставник говорит Андрею: «Вы, конечно, решили, что Дональд Купер уже отдался в руки полиции, арестован и признался в своих преступлениях…»

Авторы правят: убирают «отдался в руки полиции» и заменяют «признался» на «покаялся». Перечисляя же условия Эксперимента, Наставник о едином языке в Городе напоминает Воронину: «Помните, в первое время вы все допытывались…» Авторы убирают «в первое время», ибо и так ясно, что такой вопрос заинтересовал бы любого попавшего в Город сразу.

О тощем белобрысом интеллигенте, который интересовался гоном на болотах, в черновике говорилось, что он был в помятом костюме.