Неизвестные Стругацкие: От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты - [35]

Различия же в изданиях ПЛЭ (хотя и издавались-то ПЛЭ практически в канун и в самом начале перестройки) весьма интересны.

Первый раз ПЛЭ были опубликованы в журнале «Изобретатель и рационализатор» в двух летних номерах 1985 года. Затем были переиздания в межавторском сборнике «Современная фантастика» (1988), в журнале «Советский Союз» (1989), в авторском сборнике сценариев АБС (сборник вышел в 1990 году под названием «Пять ложек эликсира» и содержал в себе «Дело об убийстве», «Сталкер», «День затмения», ПЛЭ и «Тучу»), в межавторском сборнике «Проба личности» (1991), отдельно книгой в Таллине (1991)… Потом пришла очередь публикаций в собраниях сочинений АБС.

ПЛЭ в разных изданиях имела подзаголовок «киносценарий», или «киноповесть», или даже «фантастическая киноповесть». В первом издании имелся еще один подзаголовок: «Журнальный вариант». И действительно, текст был несколько сокращен, ужат, но несущественно — выпали некоторые описания и части диалогов.

Хотя в этом издании есть и небольшие дополнения, отсутствующие в других публикациях. К примеру, при встрече со Снегиревым в больнице Курдюков добавляет: «Коньячок за мной. Как только выйду — в первый же день»; или там же, при упоминании об институте, уточняет: «…тот, на Богородском шоссе…»

Возвратившись домой, Снегирев обнаруживает у себя на плаще воткнутое шило и вспоминает поочередно предостережение Курдюкова, разбитые булыжником бутылки, наезжающий на него МАЗ. В журнальном варианте дополнение: «…и вновь бормотанье Курдюкова: «Не дай бог тебе отравиться, Снегирев…» Слишком много для одного дня».

Разъяренная Наташа наступает на Снегирева с «хищно шевелящимися пальцами»… В журнале дополнение: «…норовящими выцарапать глаза». Иван Давыдович, объясняя действие Эликсира Жизни, уточняет: «Но он спасает от старения». Курдюков, пытаясь отговорить Снегирева, перечисляет трудности жизни после согласия стать бессмертным: «Всю жизнь скрываться, от дочери скрываться, от внуков…» и в журнале поясняет: «Они же постареют, а ты — нет!» и тут же, только в журнале, добавляет: «Лет десять на одном месте — больше нельзя».

Иван Давыдович на предложение Наташи устроить дуэль на шпагах, говорит: «Если принять во внимание, что Феликс Александрович сроду шпаги в руке не держал…», а в журнале добавляет: «…а Басаврюк дрался на шпагах лет четыреста подряд…» А когда рассказывает о своих научных открытиях («По понятным причинам я вынужден сохранять все это в тайне, иначе мое имя уже гремело бы в истории…»), здесь добавляет: «…гремело бы слишком, и это опасно». И далее сетует на отсутствие интеллигентного человека среди бессмертных: «…способный оценить красоту мысли, а не только красоту бабы»; добавка в журнале: «…или пирожка с капустой».

Павел Павлович, рассказывая о конфликте с Басаврюком, констатирует: «Маленькое недоразумение, случившееся лет этак семьдесят назад». В журнале же он не столь уверен: «Или сто, точно не помню». И далее размышляет о наслаждении пищей: «Это бессмертие олимпийцев, упивающихся нектаром!..» В журнале опять же добавляет: «…это бессмертие вечно пирующих воинов Валгаллы!»

В эпилоге же Снегирев, обращаясь к дочери, говорит о внуках: «Давай их сюда». В журнале добавляет: «…этих разбойников».

Речь Наташи в журнальном варианте тоже слегка отличается. Здесь присутствуют образные ругательства, обращенные к Курдюкову («пасть твоя черная, немытая»), к Снегиреву («Труп вонючий. Евнух» или «Дурак ты стоеросовый, кастрат неживой! Тьфу!»)

Курдюков отвечает тем же, называя Наташу «сукой», а Павла Павловича — «евнухом византийским».

В этом же, журнальном варианте редакторами были произведены некоторые правки слов на более литературные. К примеру, не «отбрехаться», а «отговориться»; не «за бугор» (известное выражение тех времен, означающее «за рубеж, за границу»), а «в загранку»; не «кончик лезвия» шила, а «острие».

Несуществующее лекарство в разных изданиях пишется по-разному: мафусалин или мафуссалин (в ХС же — вообще мафусаллин).

В «Современной фантастике» санитары по лестнице не ПОШЛИ спускаться, а НАЧАЛИ спускаться.

В авторском сборнике сценариев врач, отвозящий Курдюкова в больницу, на вопрос Снегирева, куда именно, отвечает не «во Вторую градскую» (как в остальных изданиях), а «во Вторую городскую»[9]. Здесь же (и в «Мирах») в ответе Павла Павловича, отчего он так хорошо выглядит («А паче всего — беспощадная дрессировка организма. Ни в коем случае не распускать себя!»), «дрессировка» заменена на «тренировку».

В некоторых изданиях редактор журнала, приводя примеры оперативности Курдюкова, называет последнего не «Котька» (сокращение от «Константин»), а «Коська».

И еще об одном впечатлении. Обратите внимание: ПЛЭ вышли впервые (1985) раньше первой публикации ХС (1986). Может быть, кто-нибудь прочел их в этом же порядке, как и я… И испытал жуткое разочарование, закончив чтение восьмого номера «Невы» (в котором было начало ХС), ибо по некоторым упоминаниям в этой первой части ХС можно было сделать вывод: Феликс Снегирев — это Феликс Сорокин, дочь Лиза с внуками-близнецами — это дочь Катя с ними же, Константин Курдюков — это Костя Кудинов… следовательно, в девятом номере (а в восьмом значилось: «Окончание следует», то есть прочитана уже половина) будет, собственно, основной текст ПЛЭ — уже известные диалоги уже известных персонажей с уже известным финалом… И какова же была радость, когда это оказалось совсем не так!