Неизвестные лики войны - [2]

Звуки войны мучительны. Она протяжно воет моторами, несущими гибель, выворачивает душу гулом приближающейся канонады, завораживает криком «ура!», который в следующую секунду переходит в отчаянно-тоскливое «…а-а-а!». Война оглушает взрывами, стальным лязгом, грохотом рушащихся зданий, диким ржанием коней и, казалось бы, таким тихим в общей дьявольской какофонии, хрустом человеческих костей, которые пронзает штык, рубит сабля, дробит приклад… Война потрясает рёвом торжествующего врага, воплями избиваемых людей, шокирует жуткими стонами и хрипами искалеченных и умирающих. Войну можно услышать в рыданиях сильных, суровых, изборождённых шрамами мужчин. Звуки войны слышны в ночных криках ветеранов, которые вскакивают с постели с безумными, ничего не видящими глазами, так как, «побывав в рукопашной хотя бы однажды, она будет сниться всю жизнь».

Запахи войны отвратительны. Это гарь пожаров и смрад разлагающихся трупов. Это тяжёлый дух немытых тел и спёртый воздух блиндажей и землянок, вонь армейских отхожих мест и тошнотворный дым крематориев. Война — это запах йода и хлорки госпиталей, которые не в состоянии заглушить настоявшийся запах свежей крови. Кто-нибудь хочет «понюхать пороха»?

Не знаю кто как, но я с некоторых пор, глядя на пламя Вечного огня, вспоминаю не только защитников Отечества, отдавших свои жизни в борьбе с врагом. Но и горящую Гернику, и превращённые в щебень Берлин и Дрезден, и тонущие английские корабли, и японских камикадзе. И ещё почему-то я вспоминаю сотни тысяч тел под Верденом, растерзанных огнём тяжёлой артиллерии и пулемётов, повисших на колючей проволоке и смешанных с грязью окопов. И окоченевшие трупы на Старой Смоленской дороге. И крестоносцев, усеявших своими костями пески Палестины…

Война страшна. Так почему же люди с упорством, достойным лучшего применения, убивают друг друга на протяжении тысячелетий? Может быть, подобное безумие заложено в саму природу человечества?

Джонатан Свифт говорил, что его книга «Приключения Гулливера» «проживёт столько же, сколько наш язык, ибо ценность её не зависит от преходящих обычаев мышления и речи, а состоит в ряде наблюдений над вечным несовершенством, безрассудством и пороками рода человеческого».

В ней есть размышление и о войне:

«…Хозяин спросил меня, какие причины побуждают одно государство воевать с другим. Я отвечал, что таких причин несчётное количество, но я ограничусь перечислением немногих, наиболее важных. Иногда таким поводом является честолюбие и жадность монархов, которые никогда не бывают довольны и вечно стремятся расширить свои владения и увеличить число своих подданных; иногда развращённость министров, вовлекающих своего государя в войну только для того, чтобы заглушить и отвлечь жалобы подданных на дурное правление. Много крови было пролито из-за разногласий во взглядах. Споры о том, является ли тело хлебом или хлеб телом; что лучше: целовать кусок дерева или бросать его в огонь; какого цвета должна быть верхняя одежда: чёрного, белого, красного или серого и так далее, — стоили многих миллионов человеческих жизней.

Иногда ссора между двумя государями разгорается из-за решения вопроса: кому из них надлежит низложить третьего, хотя ни один из них не имеет на то никакого права. Иногда один государь нападает на другого из страха, как бы тот не напал на него первым; иногда война начинается потому, что неприятель слишком силён, а иногда, наоборот, потому, что он слишком слаб. Нередко у наших соседей нет того, что есть у нас, или же есть то, чего нет у нас. Тогда возникает война и длится до тех пор, пока они не отберут у нас наше или не отдадут нам своё. Считается вполне извинительным нападение на страну, если население её изнурено голодом, истреблено чумой или втянуто во внутренние раздоры.

Точно так же признаётся справедливой война с самым близким союзником, если какой-нибудь его город расположен удобно для нас или кусок его территории округлит и завершит наши владения. Если монарх посылает свои войска в страну, население которой бедно и невежественно, то половину его он может законным образом истребить, а другую половину обратить в рабство. Это называется вывести народ из варварства и приобщить его ко всем благам цивилизации. Весьма распространён также следующий царственный и благородный образ действия: государь, приглашённый соседом на помощь против вторгшегося в его пределы неприятеля, после изгнания врага захватывает владения союзника, а его самого убивает, заключает в тюрьму или обрекает на изгнание. Кровное родство или брачные союзы являются весьма частой причиной войн между государями, и чем ближе это родство, тем сильнее они ненавидят друг друга. Бедные нации алчны, богатые — надменны, а надменность и алчность всегда не в ладах. Поэтому войны у нас никогда не прекращаются, и ремесло солдата считается самым почётным…

Кроме того, в Европе существует много мелких властителей, которые по своей бедности не могут самостоятельно вести войну. Эти нищие государи отдают свои войска в наём богатым соседям за определённую подённую плату. Три четверти этой платы они удерживают в свою пользу и на этот доход живут…