Неизвестная земля - [12]

— Ну и как?

— Во-первых, почти ничего не поняла. Раньше, во времена Жюль Верна, хоть что-то растолковывалось, а теперь пишут так, будто всем известно, что такое «красное смещение», «парадокс часов» и еще какой-то «фотометрический парадокс». А таких терминов, как «постоянная Планка», «постоянная Больцмана», «число Авогадро», не считая «парсек» и «астрономических единиц», больше в тексте, чем в нормальной человеческой речи.

— Но ведь сама же говоришь, литературой этой увлекаются и мальчишки и девчонки — значит, разбираются как-то во всем этом.

— Да, возможно, — пожимает плечами Анна Павловна.

9

Корнелий Телушкин развивает теперь энергичную деятельность. В антирелигиозном обществе получает он командировку в подмосковный поселок Тимофеевку. Там находится старинная церковь, священнодействует в которой воспитанник Одесской духовной академии отец Никанор. Об этом поведал Телушкину приятель его, художник-реставратор Михаил Лаврентьев. Он не раз уже помогал Корнелию обделывать его темные делишки. Привлек его Корнелий и к операции «Иисус Христос», кратко именуемой теперь «И. X.».

В Тимофеевку выезжают они тотчас же, как только Телушкин получает командировку, официальная цель которой — прочесть в поселковом клубе лекцию о современном православии и его идеологии.

— Ох, боюсь я за эту операцию, Корнелий, — вздыхает дорогой тщедушный, прыщеватый Лаврентьев. — Черт ведь его знает, как после твоей лекции отнесется к нам этот отец Никанор…

— Ты же уверяешь, что он человек интеллигентный, искренне верующий в бога?

— В том-то и дело! А ты ведь не можешь бога не разоблачать, раз твоя лекция антирелигиозная. Тогда уж лучше как-нибудь так сделать, чтобы он не слышал этой лекции…

— Наоборот, ему непременно нужно ее послушать. Это для тебя задача номер один. И не скрывай от него, что я твой приятель. Постарайся даже намекнуть ему, что я человек верящий если не в бога, то в какое-то высшее существо. А главное, что я бывший студент физико-математического факультета и произвожу будто бы какие-то непонятные тебе эксперименты по общению с этим высшим существом.

— Ну, а как же я ему объясню, почему ты антирелигиозные лекции читаешь? — недоумевает Лаврентьев, прозванный Богомазом, так как специализировался главным образом на реставрации старинных икон и вообще иконописной живописи.

— А этого ему и объяснять не надо. Это он и сам поймет, как только мою лекцию послушает, — смеется Корнелий. — А пойти на нее он, по-моему, должен. Любопытно ведь послушать идеалиста, читающего атеистические лекции. Все остальное я ему потом сам объясню, как только ты нас познакомишь.

В Тимофеевку они прибыли около шести. Телушкин сразу же является в поселковый Совет. Знакомится там с секретарем местной комсомольской организации Козыревым — лекция предназначается ведь в основном для молодежи.

— Ну-с, как у вас обстоит дело с аудиторией, молодой человек? — деловито осведомляется Корнелий, протирая свои заграничные очки в золотой оправе. Он очень дорожит ими и надевает лишь на периоды самых ответственных «операций». В этих очках у него необычайно импозантный вид. С добросовестностью киноактера он очень тщательно отработал перед зеркалом и жесты и мимику. На окружающих он производит впечатление интеллигентного, скромного, со вкусом одевающегося человека.

По просьбе Корнелия Колокольчиков даже снял его на пленку любительским киноаппаратом. Глава корпорации долго потом изучал себя на экране и обнаружил несколько дефектов в своей походке и костюме, что и было затем исправлено.

— Наша корпорация идет в ногу со временем, — любит говорить своим компаньонам Корнелий. — Она оснащена фото- и киноаппаратурой, магнитофонами для перезаписи дефицитных музыкальных новинок, мощными лупами и даже микроскопами — пока, к сожалению, школьными — для обнаружения фальшивок, которые иногда подсовывают нам конкурирующие с нами коллеги-бизнесмены. Главная наша задача теперь — поднять культурный и профессиональный уровень членов корпорации. Моя личная библиотека для этого в полном вашем распоряжении. Лекции по профессиональному мастерству придется читать мне самому. К сожалению, мы не располагаем возможностью публиковать их типографским способом.

Очки Корнелия, его хорошо поставленный голос и манеры производят сильное впечатление на секретаря комсомольского комитета. Он принимает его за серьезного ученого и даже немножко робеет.

— С обеспечением широкой аудиторией, сами понимаете, не так-то легко, — смущенно отвечает он на вопрос Корнелия. — Комсомольский актив будет, конечно. Ну, еще кое-кто из дачников. А верующих, сами понимаете…

— Но ведь главная наша забота, дорогой вы мой товарищ Козырев, именно о верующих, — деликатно поучает его Корнелий. — А комсомольцев, да еще актив, и агитировать нечего. Богомольцев бы побольше, особенно тех, кто помоложе, кого еще есть надежда отвратить от церкви.

— Так ведь не идут. Летняя пора, да и вечер сегодня, как нарочно…

— А вы бы самого батюшку пригласили! — восклицает вдруг Корнелий, будто сейчас только осененный этой идеей. — Батюшка-то, как мне известно, тоже молодой. Может быть, и в дискуссию со мной ввяжется. Это бы лучше любой лекции.