Неизвестная «Черная книга» - [135]
Но Либава ничего не знала о Варшаве, и потому люди, которые в другом месте, при других условиях были бы героями, в условиях Либавы в лучшем случае умирали, как люди, а не как овцы.
Русский офицер, бежавший от немцев, скрываясь в дворах, встретил Каби. И хотя Каби, как и всякого еврея, ежедневно поджидала смерть, он офицера спрятал и поддерживал его, чем мог. Однако когда офицер все-таки попался в руки злодеев и они узнали, что Каби его скрывал, он вместе с другими евреями, жившими в том же доме, был арестован.
Евреи, у которых Каби не раз брал деньги или продукты для офицера, дрожали от страха… Но сколько Каби ни пытали, он не проронил ни слова.
Каби расстреляли. В этот день еврейские рабочие вывели из строя электромоторы и «из солидарности с Каби, мужественным и сознательным гражданином, не работали», – рассказывает Линкимер. Какой силой мог быть Каби в надлежащих условиях?
Было много случаев и подлинного героизма, бесстрашия, презрения к смерти. Тем не менее в гетто из девяти тысяч либавских евреев вошло только около восьмисот!
Останавливаться подробно на каждом случае подлинной отваги и смелости при беглом обзоре дневников Линкимера в данной рецензии невозможно. Невозможно потому, что это заняло бы десятки страниц. Трудно также говорить о работе Линкимера обычными словами, так как строки дневника – это мозг и кровь!
Каждая глава начинается у Линкимера словами: «Наша участь предопределена. Наше положение безвыходно. И все же…» – и все же строки тянутся дальше. И снова люди идут навстречу смерти. Навстречу смерти и гибели идут матери с детьми и грудными младенцами на руках.
Евреи – молодые люди, работающие в шуц-полиции, очищают автомобили от крови и оставшихся частей человеческих тел. Они чистят свои сапоги, отлично видя, во что сапоги были испачканы…
Казалось бы, как может хватить духа и терпения, чтобы записать факт кражи в лавчонке гетто?
Но у Линкимера хватает терпения. Он подробно описывает жизнь оставшихся в гетто восьмисот евреев, если это вообще можно назвать жизнью.
Среди евреев в гетто не может быть скверных людей! Вот почему община подходит так строго к факту кражи в лавчонке. Чтобы евреи воровали! У евреев же! И где? В гетто?!
Это событие занимает целую главу. Зато так же подробно описаны трудящиеся, честные люди, выполняющие самую трудную и черную работу в гетто.
Хаим Левинсон – управляющий домом[355]. Его хозяйство «обширно», он постоянно хлопочет, так как на дворе зима и водопровод замерзает. Из других домов идут к нему за водой. У Левинсона водопровод работает бесперебойно. Он по ночам не спит, разогревает трубы, чем только можно. А когда соседи застают его за починкой какого-нибудь унитаза, он шутит: «Хорошо, когда что ни делаешь, к рукам липнет…»
В дневниках немало строк подлинно народной мудрости, юмора и бодрости. Не Линкимер придумал слова старика портного Цимермана[356]. Он тоже их услышал и записал. Семидесятилетний Цимерман – замечательный мастер. Каждый раз, когда он сдает злодеям работу, они ему обещают: «Ну, скоро расстреляем тебя, как собаку. Еще только один костюм и – кончено! Больше у тебя работы не будет!»
В общине Цимерману советуют больше за работой не ходить. Но Цимерман отвечает с усмешкой: «Не испугался я их. Как бы они ни старались, а молодым им меня не расстрелять!»
Старушка Фридман не надевала заплаты[357], не сходила с тротуара при встрече с немцами. В Йом Кипур [Судный день] 1941 года она сидела дома и молилась. А айзсарги выломали у нее входную дверь и уже принялись было за внутренние двери, но старушка ни звука не проронила. Злодеи решили, что никого дома нет, и ушли. Фридман осталась в живых. «Стану я из-за них молитву прерывать, – сказала она, – не доживут они до этого!»
Эти факты, которые не остались забытыми благодаря тому, что Линкимер сумел их увидеть, запомнить и добросовестно записать, являются подлинными истоками народной мудрости, которые должны быть запечатлены навеки.
Маккабистка[358] Флейшман, бежавшая от расстрела, полуголая, окровавленная, бежала шесть километров. За ней гнались вооруженные звери, стреляя на ходу. Один из них потом признался, что никогда в жизни не видал такой храброй женщины.
Некий парень Давид[359], работавший у СД[ковца] Сабека[360], случайно увидел в лаборатории снимки страшных мест, где разбойники проводили «акции»… Он сказал об этом Линкимеру. И когда Сабек ушел, Давид пробрался к нему в комнату, заперся и воспроизвел фотографии, причем надел перчатки и обмотал тряпками ноги, чтобы нигде не осталось следов, и работал, презрев смертельную опасность. И вот фотографии у него! Теперь их надо было сохранить, чтобы они сами могли свидетельствовать, когда настанет день суда… Этот эпизод занимает в дневнике почти пять страниц. Еще десять страниц занимают описания каждой фотографии в отдельности, так как на случай, если фотографии пропадут, Линкимер хочет сохранить хотя бы точное описание каждой из них.
Понятно, что Давид, который переснял фотографии в комнате у Сабека, то есть у волка в пасти, в других условиях мог бы совершить нечто такое, отчего немецким разбойникам не поздоровилось бы…
