Неизданный Хармс - [11]

Напишите мне Борис Степанович, достали ли Вы себе квартиру и играете ли на скрипке.

О себе могу только сказать, что мои материальные дела хуже чем когда либо. Сентябрь прожил исключительно на продажу да и то с таким рассчётом, что два дня с едой, а один голодный, но надеюсь, что когда ни будь будет лучше. Если вы бываете в Детиздате, и если Вам не трудно, тоузнайте почему я не получил денег из Олейниковского журнала. Олейников говорит, что выписал мне 500 рублей, но я их не получил.

А ещё посоветуйте мне вот что: я перевёл Буша для Чижа. Чиж предложил мне издать это отдельной книжкой. А Шварц приехал из Москвы и передал мне, что Оболенская предлогает издать Буша в Москве. Думая, что в Москве больше гонорары и тиражи я отказался от предложения Чижа. Я послал с Олейниковым письмо Оболенской где пишу, что хотел бы издать Буша в Москве и прошу сообщить мне условия. По рассказу Олейникова Оболенская буд-то бы обиделась, что я спрашивал об условиях (?). Потом она посоветывалась с Введенским и как бы отказалась издавать моего Буша. Теперь же я получил от неё такую телеграмму: «Берём Ваш перевод Буша, условия 1.000 руб. до 100 строк. Телеграфьте согласны. Посылайте стихи. Оболенская».

Если бы мне предложили эти условия в Ленинграде, я нашёл бы их приличными, но для Москвы незнаю. Мне очень нужны деньги, но продешевить книжку не хочу. Вся книжка 200 строк. Может быть лучше требовать за неё аккордно? и сколько? Может быть то что предлогает Оболенская очень хорошо? А может быть очень плохо? и какой тираж? Борис Степанович, Вы лучше знаете это всё. Если у Вас есть лишние пять рублей, пошлите мне телеграмму. Уж очень я отстал от издательских дел.

Остаюсь Ваш

Даниил Хармс.

Ул. Маяковского 11 кв. 8.

Н. И. Колюбакиной >*

<Ленинград>. 21 сентября 1933 г.

Дорогая Наташа,

спасибо за стихи Жемчужникова. Это именно Жемчужников, но отнюдь не Прутков. Даже, если они и подписаны Прутковым, то всё же не прутковские. И наоборот вещи Толстого вроде «Балет Комма» или «О том, дискать, как филосов остался без огурцов», чистые прутковские, хоть и подписано только Толстым.

Я показывал ногу д-ру Шапо. Он пробормотал несколько латинских фраз, но, судя по тому, что велел мне пить дрозжи, согласен с твоим мнением. Кстати дрозжей нигде нет.

Чтобы ответить стихотворением на стихотворение, посылаю тебе, вчера написанные, стихи. Правдо они ещё не законченны. Конец должен быть другим, но не смотря на это я считаю, что в них есть стройность и тот грустный тон, каким говорит человек о непонятном ему предназначении человека в мире. Повторяю, что стихи незакончены и даже нет ещё им названия.

Даниил Хармс

Четверг, 21 сентября, 1933 года. Петербург

Н. И. Колюбакиной >*

Ленинград. 24 сентября 1933 г.

Дорогая Наташа,

ты прислала мне такое количество пивных дрожжей, будто я весь покрыт волдырями как птица перьями. Я не знал, что они существуют в таблетках и продаются в аптеках. Мне просто неловко, что об этом узнала ты, а не я сам, которому эти дрожжи нужны. Твоё издание Козьмы Пруткова (1899 года) – лучшее, хотя в нём многих вещей не хватает Вчера позвонил мне Маршак и просил, если я не занят и если у меня есть к тому охота, притти к нему. Я пошёл. В прихожей произошла сцена с обниманиями и поцелуями. Вполне были бы уместны слова: «мамочка моя!» Потом Маршак бегал вокруг меня, не давая мне даже сесть в кресло, рассказывал о Риме и Париже, жаловался на свою усталость. Маршак говорил о Риме очень хорошо. Потом перешёл разговор на Данта. Маршак научился уже говорить немного по итальянски и мы сидели до 3 ч. ночи и читали Данта, оба восторгаясь. Стихи, которые я хотел послать тебе, еще не окончены, потому хорошо, что я не послал их.

А Колпаков, это действительно я.

Спасибо Машенька за спички и махорку.

Даня

Воскресенье 24 сентября 1933 года.

Н. И. Колюбакиной >*

<Детское Село (Пушкин?)>. Б. д.

Дорогая Наташа,

кофе я не смогу пить. А лучше я пройдусь ещё на часок в парк, чтобы воспользываться тем, что называют природой, или попросту «самим собой».

Д.

Т. А. Липавской >*

<Ленинград>. 20 августа 1930 г.

Тамара Александровна, должен сказать Вам, что я всё понял. Довольно ломать дурака и писать глупые письма неизвесто кому. Вы думаете: он глуп. Он не поймет. Но Даниил Хармс не глуп. Он всё понимает. Меня матушка не проведёшь! Сам проведу. Ещё бы! Нашли дурака! Да дурак-то поумнее многих других, умных.

Не стану говорить таких слов, как издевательство, наглость и пр. и пр. Всё это только уклонит нас от прямой цели.

Нет, скажу прямо, что это чорт знает что!

Я всегда говорил, что в Вашем лице есть нечто преступное. Со мной спорили, не соглашались, но теперь пусть лучше попридержут язык за грибами или за зубами или кактам говорится!

Я прямо спрашиваю Вас: что это значит? Ага! вижу как Вы краснеете и жалкой ручонкой хотите отстранить от себя этот неумолимый призрак высокой справедливости.

Смеюсь, глядя на то как Вы лепечете бледные слова оправдания.

Хохочу над Вашими извинениями.

Пусть! Пусть эта свинья Бобрикова сочтёт меня за изверга.

Пускай Рогнедовы обольют меня помоями! Да!.. впрочем нет. Не то.

Я скажу спокойно и смело: Я разъярён.