Неизданные архивы статского советника - [29]

Тем временем по пути им начали попадаться знакомые Тюхтяева и графа Татищева тоже. С кем-то достаточно было раскланяться на расстоянии, чуть приподняв котелок, а вот когда останавливается экипаж и оттуда радостно восклицают.

— Здравствуйте, Михаил Борисович! — и многообещающе улыбаются, приходится представлять свою спутницу, рассеянно улыбавшуюся всем и вряд ли запомнившую хоть одну встречу.

Поводов для сплетен теперь море. И если самому Тюхтяеву до этого давно дела нет, одно лишь развлечение, то репутацию женщины все же стоит пощадить.

Пройдя еще пару сотен шагов, она вдруг остановилась как вкопанная.

— А тот случай на Заливе? — и смотрит с тревогой.

— Полагаю, что последствий не имел. — да голову на отсечение дает. Тогда все следы замяли за пару часов и улик не оставили. — В этом заинтересовано сразу много влиятельных лиц, так что…

Хотя, учитывая потенциальное значение «открытий» доктора Сутягина, возможны всякие неприятные международные резонансы.

— Вы считаете, что ситуация Николая Владимировича имеет отношение к Вашим изысканиям? — он пытался расшифровать малейшие признаки эмоций на печальном лице.

— Разве что по случайному совпадению. — она еще помялась, оглянулась и полушепотом произнесла. — Здесь есть еще одно обстоятельство.

Да что же в семье Татищевых произошло?

— Не знаю, возможно, Их Сиятельство скрывал это от всех, включая Вас, но сейчас чрезвычайная ситуация, верно? — она даже покраснела немного.

— Уж куда как серьезнее. — они убили кого-то и скрывают?

Потеребила край рукава, выдохнула и устремила прямой взгляд на своего спутника.

— И Вы в случае чего постараетесь защитить честь графа?

— Даю слово. — за кого она его вообще принимает? Или граф совершил что-то такое, что поставило его вне закона?

— Тогда нам лучше продолжить этот разговор в более уединенном месте.

Надвигающаяся непогода и так на это прозрачно намекала. К домику в тесном переулке они практически подбегали под первыми редкими каплями дождя, и рассмеялись, когда захлопнули за собой дверь. С ней решительно невозможно долго сохранять серьезность.

— Вот как хотите, Михаил Борисович, но мне нужно привести себя в жизнеспособный вид. — пробормотала она и провела за собой наверх, в кабинет. Кликнула прислугу, чтобы организовали небольшой перекус и скрылась у себя наверху. Оттуда сразу же раздался плеск воды и радостный стон — это она забралась в ванну, вероятнее всего. Хотя обычно такие звуки в другие моменты люди издают. И то редко и не все.

Вскоре вернулась уже поскромнее одетая, в домашнем темно рыжем платье, осмотрелась, тоскливо посмотрела на глобус отчего-то и ровным голосом начала сдавать секреты родственника.

— В конце февраля Николай Владимирович пригласил меня развлечь своих гостей.

Это вскоре после рождественского примирения и задолго до коронации. Странный выбор для хозяйки вечера, но у графа всегда план на несколько ходов расписан.

— Он мне не очень много рассказал о гостях, но прибыли граф Николай Валерианович Канкрин, Луи-Огюст Ланн, маркиз де Монтебелло, Карло Альберто Фердинандо Маффеи ди Больо, граф Трубецкой привез Клифтона Брекенриджа, а Иван Алексеевич Репин — Хуго Фюрста фон Радолина.

Очень интересная компания. С каких это пор знатный русофил Татищев начал активно общаться со всеми европейскими посланцами?

— Они устроились играть в карты. По-моему, покер или что-то в этом роде.

Странно, не разбирается в картах после гарнизона?

Он автоматически начал конспектировать ее рассказ на первом, что попалось под руки. Нотная тетрадь. Потупился, извинился, а она лишь махнула рукой.

— С французом мы обсудили Лувр и Эйфелеву башню, с итальянцем — сыры, Помпеи, Венецию и лазанью, американец жаловался, что не хочет наряжаться в панталоны на коронации. — с легкой иронией излагала женщина. — Немец прибыл последним, едва ли успел что-то сыграть. Потом меня отправили петь, и за это время я не могу ручаться.

— Вы долго музицировали? — уточнил он.

— Пару песен. Одну русскую, одну французскую. Потом все еще сыграли партию в вист и разошлись.

Тюхтяев рассмотрел свои записи, распределил информацию по маленьким клочкам бумаги и теперь перемещал их по столу, который незаметно оккупировал. А хорошую мебель она у себя завела. Обычно женщины предпочитают изящные, вычурные конструкции, всякие микроскопические шкафчики на саженных ножках, а эта по-немецки прагматична и склонна к удобству и солидности. Только что ж ты, такая солидная, в столь странное дело влипла?

— Так что, Вы говорите, происходило на той вечеринке? — в который раз переспросил он.

— В том-то и дело, что ничего особенного. Месье Луи-Огюст капризничал, но с удовольствием играл, американец брюзжал, сеньор Карло рассказывал мне об Италии и после нескольких проигрышей забросил карты.

— А господин Канкрин? — этот всегда отличался избыточной предприимчивостью.

— Вообще не проявлял себя. Играл, пил, но немного.

— Кто привез Радолина? — вдруг дело связано со шпионажем. Нехорошо получится, но нужно же искать графа, по возможности живым.

— Граф Репин. Но они пробыли совсем недолго, мне еще показалось, что их визит был только для того, чтобы все увидели друг друга.