Неизбежное зло - [54]

Я кивнул и уточнил:

— То есть вы не думаете, что у нее были причины убить мужа?

— Возможно, будь она англичанкой, капитан. Но, насколько мне известно, ее полностью устраивало ее положение.

— Вы знаете женщину по имени Шрейя Бидика?

— Безусловно. Я работала вместе с ней в школе. И могу вас заверить, она не имеет никакого отношения к смерти Ади.

— Вы в этом уверены, мисс Пемберли? По ее собственному признанию, мисс Бидика не испытывает приязни к правящему семейству. И вообще была бы рада смене власти.

Кэтрин Пемберли задумалась над моими словами. А когда она заговорила, то каждое слово произносила медленно и взвешенно:

— Я знаю мисс Бидику больше года. Мы расходились во мнении по поводу княжеской семьи, это верно, но…

— В чем конкретно вы не были согласны?

— Говоря о значимости махараджи и его семьи для народа Самбалпура, Шрейя любила подчеркнуть их сумасбродства: наложницы, драгоценности, пустое времяпрепровождение, в то время как их подданные, простые крестьяне, пробавляются святым духом, каждый день балансируя на грани жизни и смерти… Но Бидика не замечала добра, которое сделала эта семья, — ирригация, электричество, школы… Вижу, вы удивлены, капитан. Однако у членов правящего семейства сложные и глубокие взаимоотношения с их народом. Они, возможно, изнеженны и избалованны, но у них есть обязательства перед подданными — обязательства, к которым они относятся очень серьезно. А Шрейя может быть кем угодно, но точно не убийцей. Кроме того…

— Кроме того — что, мисс Пемберли?

Она вновь вытащила носовой платок, но на этот раз прижала его к губам. Взгляд ее изменился. Выражение боли сменилось иным — своего рода решимостью.

— Шрейя знала о моих отношениях с Ади.

— Вы обсуждали это с ней?

Она кивнула.

— Самбалпур — маленькое королевство. Мне нужно было с кем-то поговорить, а Шрейя — удобная жилетка. Она посоветовала мне слушать голос сердца. Так что сами видите, капитан, я не могу поверить, что она имеет отношение к убийству Ади. Это вас шокирует? Что я доверилась местной женщине, особенно когда при дворе так много англичанок?

Меня не так легко шокировать. Кэтрин испытывала меня, проверяла, что я за англичанин — из тех, кто считает, что общаться с туземцами на равных означает в некотором смысле опорочить свою расу, или из тех, для кого такие отношения суть сплошное лицемерие, притворство и ханжество, коренящиеся в чувстве вины. И у меня не было оснований позволить этой женщине узнать, к какому типу отношусь я.

— Полагаю, — сказал я, — что иногда легче довериться совершенно незнакомому человеку, чем своим.

Она чуть улыбнулась:

— Могу вам сказать, капитан, что Шрейя гораздо больше «своя», чем любая из англичанок.

Двадцать четыре

В кабинет в Розовом павильоне я вернулся после полудня. Едва вошел, как Несокрушим подскочил мне навстречу:

— Мисс Грант все же решила последовать за вами, сэр?

— Если можно так выразиться, — буркнул я, усаживаясь за стол. — Есть успехи с прислугой?

— Да, сэр, — чопорно сообщил сержант. — Мы выяснили, кто оставил записки в покоях Адира. Она сейчас в кабинете полковника Арора.

— Ну?

— Что — ну?

— Это она их написала?

— Нет, сэр. Она неграмотная.

Воодушевление мое рухнуло в бездну быстрее, чем немецкая подлодка, взорванная глубинной бомбой.

— Итак, мы вернулись к пункту один.

— Не совсем, сэр, — криво усмехнулся Несокрушим. — Видите ли, ей передала записки одна женщина из зенаны. Вы были правы, сэр. План созрел внутри дворца.

— Так кто передал сообщение? Жена Адира?

— Нет.

— Тогда кто?

— В том-то и проблема, сэр. Это другая женщина из гарема, наложница по имени Рупали. Я попросил полковника Арору устроить беседу, но после отрицательного ответа махараджи на нашу просьбу о встрече с принцессой Гитанджали он наотрез отказался.

Глубокое разочарование отразилось на его лице. Я отреагировал примерно так же. Имелись две женщины, с которыми мне нужно поговорить, и последняя надежда, что Энни каким-то образом убедит махараджу и тот разрешит им побеседовать с ней. Однако у нас были и другие неотложные дела.

* * *

Кабинет Голдинга располагался на одном этаже с кабинетом полковника Ароры. Но это была маленькая душная комната, забитая коробками с пронумерованными папками; повсюду лежали стопки бумаг, придавленные пресс-папье — маленькими стеклянными мирами с заключенными внутри кусочками кораллов или монетками. Стены были увешаны графиками и таблицами со столбцами цифр вперемежку с картами княжества Самбалпур, испещренными мириадами символов и крестиков. Под потолком бессильно повисли лопасти выключенного вентилятора.

— Мы по-прежнему уверены, — оглядевшись, спросил Несокрушим, — что беспорядок в доме Голдинга был результатом вторжения?

— Давай-ка поищем доклад, над которым он работал для ювраджа, — оставил я без внимания замечание сержанта. — Тот, что о продаже шахт Англо-Индийской алмазной.

Я велел Несокрушиму разобрать бумажные завалы. У него в этом отношении голова работает отлично, не в пример моей, которая и в лучшие времена не была способна на такие подвиги. А в нынешних обстоятельствах положение воспринималось как беспросветное, словно я оказался заточен внутри телефонной книги.