Неистовая ночь - [14]

"О чем же?"

"Да вот насчет этого вашего... - с некоторой как бы досадой сказал Малина. - Как бишь его?.. Густав, кажется, так?"

"Густав, - подтвердил Шина. - Швед".

"Так вот... Вы его хорошо знаете?"

"Ну... как бы сказать..."

"Понятно. Все дело в том, что на днях я видел его с Броневицким. Шина, как ты относишься к Броневицкому?"

"Прагматически, - усмехнулся Шина. - Без примеси солипсизма".

"А правда, - заинтересовался Машка, - что Броня в Органах - ну, как бы шишка, да?"

"Не очень, - скривился Шина, помахав неопределенно рукой. - Не очень такая большая, деликатная такая среднерусская возвышенность... Так что же, Саня, продолжай. Где ты их видел?"

"На улице. Они ходили по улице, но ходили они просто по инерции..."

"Странно, - задумчиво проговорил Шина. - Я думал, Броня не пьет".

"Что касается меня, - сказал Машка, - то я это сразу понял".

"Что ты понял?"

"Что он такой же швед, как я космонавт".

"Идет, допустим, женщина, - продолжал Малина, - а Броня говорит ей вслед: "Хороша девка-с!" - таким толстым голосом, каких и не бывает. И Густав тоже добавляет: "Снизу-с!" - голосом еще более толстым. Ну, и дальше что-то там базарили они о каких-то, наверное, глубинных чувствах, синхронных их состоянию. Ходили, ходили, ну и ушли в конце концов. Вот и все, что я видел".

"Ну и прик с ними, - сказал Шина. - Нашли, о ком говорить".

"Да, - согласился Малина, - мне лично тогда показалось, что тут уж таким реализмом пахнет, такой бескорыстною дружбой мужской..."

"Короче, мы с вами поняли друг друга, и мы с вами еще не самые главные идиоты, и нам на них гораздо больше, чем им на нас, - подвел итог Машка.

Когда-то, давным-давно, как известно, жили-были на Земле тираннозавры. Тираннозаврами их называли потому, что они были очень большими. Каждый тираннозавр был ростом с пятиэтажный дом.

И были они просты, как воздух, и одиноки, как смерть. Единственным занятием тираннозавров была любовь. А поскольку любовь вещь простая, словно мычание, то тираннозавры никогда не мылись, были политически безграмотны, и ходили всегда только голыми, ибо они гордились своими половыми атрибутами. И небо над ними висело белое-белое, как потолок, ибо они не знали, что такое ветер.

В общем, жили они, не тужили, как говорится, ели ананасы да рябчиков жевали, как вдруг, откуда ни возьмись, появились у них на планете странные существа. Впрочем, что значит "вдруг"? И раньше, бывало, мелькали они из-под земли, и вели они подпольный образ жизни.

Поначалу тираннозавры не обращали на них особого внимания, даже стипендию платили, хотя те, в целях борьбы, испускали стойкий аммиачный дух, отчего тираннозавры, существа нежные, чихали и валились в богатырских позах, и не сразу приходили в себя. Однако, случилось так, что в скором времени эти подпольщики расплодились настолько, что оккупировали всю головную, спинную и грудную часть суши, так что глупым тираннозаврам пришлось мигрировать в северо-западный проход, а затем и вовсе переселиться под воду, где единственно еще сохранился неиспорченный воздух.

Самой большой загадкой для бедных тираннозавров навсегда остался вопрос о том, как же эти подпольщики умудрялись размножаться, ибо не было у них ни лица, ни гениталий, а спереди и сзади была сплошная спина.

И прошло так много-много времени...

"И все, что ли? - разочарованно спросил Шина. - На этом что, сказочка твоя и кончается?"

"Да понимаешь, - отвечал Машка, доставая очередную штуку пива, - дело в том, что это сейчас я целый цикл начал писать. Цикл про тираннозавров. А готово покамест мало: пролог, ныне зачитанный, ну и про собаку Павлова еще..."

"Собака - тираннозавр?" - спросил Малина.

"Павлов - тираннозавр, - объяснил Машка. - Правда, не все еще у меня ясно с общей концепцией... не все еще там тишь да гладь, да Божий рай, да, Мейерхольд, лапу дай... Хотя, ежели есть желание, можно еще что-нибудь почитать. Есть желание?"

"Есть!" - сказала Фанни, вылезая из воды.

"А вот и Фаничка, - просиял Шина. - Казалось бы, что в ней такого, ну, Фаничка и Фаничка, такой же человек, как и мы..."

Машка помолчал, глядя на Фанни, разминающую в тонких пальцах сигарету, и заговорил густым, тяжким жуемотом:

"Однажды утром проснулся Густав, а у него на кровати сидела Фанни..."

"Кончай стебаться", - скривилась Фанни.

"Ладно, - кивнул Машка. - Тогда пусть будет так: однажды утром проснулся Шина, а у него в тот момент сидела Фанни..."

"Мне этот вариант больше нравится", - заметил Шина.

"Шина думает, что это сон, закрывает глаза и отворачивается к стене. "Что ты ко мне тухесом повернулся?" - обижается Фанни. "Ладно, - говорит Шина, понимая, что это не сон, - тогда я повернусь к тебе яйцами"..."

"А по-моему, - предложил Малина, - лучше всего будет так: однажды утром проснулся Броневицкий, а у него в гостях сидел Густав..."

"Правильно! - подхватила Фанни. - А дальше так: Густав с видом маши-растеряши шарится под одеялом ("Где тут маленький? Маленький мой красный броненосец?") и наконец с торжествующим видом извлекает мрачный Броневицкий огнетушитель..."

"Сосредоточенный массаж архитектурных излишеств", - продолжил Шина.