Негодяйка - [31]

Тони Снеллер собрался с мыслями и сделал еще глоток водки.

– Тревор Грантли, мой редактор, хотел бы иметь портрет Леони О'Брайен – актрисы, ступившей на путь режиссуры. Нам бы хотелось услышать от вас, с какими трудностями вы столкнулись, оказавшись в этом новом для себя качестве. – Снеллер призвал на помощь всю свою изобретательность в отчаянной попытке завоевать хоть какое-то доверие в ее глазах.

– С этим как раз не было проблем, – холодно ответила Леони.

– Также, – продолжал он, – мы хотели бы сделать серию снимков – как вы работаете на площадке, болтаете с актерами, техниками и прочее.

– Хорошо.

– Затем, э-э, несколько ваших снимков в минуты отдыха, в вашей квартире, с мистером Фентоном, разумеется.

Леони прищурилась, почувствовав подвох.

– А зачем вам понадобилось привлекать и его? – спросила она строго.

Тони допил оставшуюся водку.

– Ну, он же звезда вашей картины, и, разумеется, мы бы хотели снять вас вместе и на съемочной площадке.

– Понимаю. – Леони задумалась над его доводами. На первый взгляд они были вполне разумны.

– А как вам работается с мистером Фентоном? – Снеллер никак не мог удержаться, чтобы не проявить свой основной интерес.

– Я очень довольна, – осторожно ответила она, – хотя, должна признаться, я его очень редко вижу. Основную часть времени я провожу в своем офисе.

– А совместная работа как-то повлияла на ваши с ним личные отношения?

– Это не ваше дело, – спокойно ответила она. Тони решил, что и ему пора перестать сдерживаться.

– Что ж, в конце концов, – сказал он вкрадчиво, – вы ведь остаетесь боссом – как на площадке, так и вне ее, не так ли?

Леони резко встала.

– Официант, – позвала она.

Тот немедленно подошел к столику.

– Si, signora?

– Боюсь, мне нездоровится. Я ухожу домой. Мистер Снеллер займется моим салатом. Он, судя по всему, привык есть за двоих.

– Хорошо, синьора. – Официант отодвинул стул, пропуская ее из-за стола. – Мне очень жаль.

– Мне тоже, – сказала Леони.

– Мы еще увидим вас, синьора?

– Вполне вероятно, – ответила она и, бросив злобный взгляд на Снеллера, добавила: – Но в более приятном обществе.

Выйдя на улицу, в уютное тепло римского солнца, Леони взяла такси и, провалившись в мягкое сиденье, облегченно вздохнула. "Избави Бог от этой чертовой прессы", – подумала она.

Тони Снеллера совершенно не удивил такой поворот событий. Он решил, что Леони была излишне раздражительна; несомненно, не все у нее было гладко с молодым любовником. Да, здесь определенно есть сюжет.

После ленча он позвонит Тревору и попросит продлить ему пребывание в Риме. И уж тогда займется своим любимым делом: вынюхивать и разносить грязь. Он вытащил свою записную книжку и начал писать: "Леони и Роб – на пороге разрыва?" Далее следовало:

"Леони О'Брайен, сорока трех лет, и ее последняя забава – Роб Фентон, двадцати пяти лет, намерены отныне идти каждый своим путем. Ходят слухи, что роскошный самец Роб не желает мириться с превосходством Леони и вмешательством в его карьеру. Прошлой ночью грудастая красавица умоляла своего похотливого жеребца попытаться спасти их угасающий роман".

Удовлетворившись таким вступлением, Тони Снеллер заказал бутылку шампанского и приступил к обильному ленчу. Закончил он его профитролями в шоколадном соусе, залил все это щедрой порцией бренди и наконец, уже в разгаре дня, выкатился из ресторана. Возвратившись в отель, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать и тут же уснул, счастливый.

Войдя в квартиру, Леони сбросила туфли, сняла пиджак и юбку. Она ужаснулась, заметив, как помялся ее костюм. При всем отвращении к Тони Снеллеру и ему подобным ей было неприятно, что этот гнусный коротышка видел при выходе ее мятую спину. Она бросила одежду на стул, включила пленку с записью на автоответчике и, свернувшись калачиком в углу огромного дивана, начала прослушивать телефонные послания. Один звонок был из студии – напоминали, что завтра предстоит примерка костюмов, другой был от агента из Лондона с просьбой перезвонить ему, а затем воцарилось молчание – кто-то не пожелал разговаривать с автоответчиком. Пауза длилась довольно долго, и Леони пытливо взглянула на аппарат, словно это могло помочь ей установить личность звонившего. Тишина. Затем щелчок. Господи, подумала она, наверняка это проклятый Снеллер.

– Ненавижу подобные выходки, Борис, – обратилась она к великолепно выполненной бронзовой скульптуре вздыбленного коня. Жизнерадостный голос Роба прервал тягостное молчание в трубке, и Леони воспрянула духом.

– Дорогая, я освобожусь к девяти. Знаю, что у тебя был роскошный ленч, но как ты смотришь на то, чтобы вытащить меня на ужин? – Леони горько усмехнулась. Она была страшно голодна. – Сегодня все прошло нормально. Студия была буквально наводнена женщинами – но ни одна из них не сравнится с тобой. Обо всем расскажу при встрече. Так, значит, жду тебя в девять тридцать. Люблю.

К своему удивлению, Леони почувствовала приятное волнение от его слов. Она очень боялась, что может влюбиться в Роба, хотя не раз клялась себе не допускать этого. В самом начале их отношений ей удалось убедить себя в том, что она вполне сможет соблюсти чувство меры и не позволит себе заходить слишком далеко в своей привязанности к нему. Теперь же уверенности в этом поубавилось. Она начала задумываться над тем, что ее Жизнь без Роба меркнет, он стал ей необходим.