Негодование Харухи Судзумии - [24]

— Если вспомнить, что психическое состояние Судзумии-сан зависит от твоего, я бы не стал так спешить с выводами…

Ну и нахал.

Отвернувшись от Коидзуми, я оглядел комнату. Харухи ещё не вернулась, а Асахина-сан была погружена в рисование:

— М- та-ак, та-ак…

Наша зефирная старшеклассница, Асахина-сан, с озабоченым видом взглядывала на бумагу, неуверенно проводила линию, по-детски сжимая карандаш, потом немножко думала, и повазюкав ластиком,

— Та-ак…

…снова усердно трудилась, не поднимая головы. С иллюстрированной сказкой Асахины-сан вы уже ознакомились, ну так вот, сейчас она корпела как раз над ней. Видев результат, стоит, наверное, признать, что труды Асахины-сан увенчались успехом. Сказка получилась удивительно на неё похожая.

Таким образом, к настоящему моменту со своим заданием покончила…

— ………

…только тихо читающая книгу, сидя на закреплённом за собой месте с краешку стола, Нагато. Предъявив свою безымянную трилогию из сверх-коротких рассказов, совершенно забывшая о всяких заботах хрупкая участница литературного кружка, воспринимала теперь весело носящуюся Харухи, вздыхающую Асахину и меня, как фоновый шум, и молчала, полностью погрузившись в чтение.

Конечно, мне самому хотелось бы, чтобы Нагато написала хоть какие-нибудь комментарии к «Без названия 1-2-3», но что-то мне стало казаться, что лучше об этом было не просить, да и думать сейчас надо было о другом — о начатом мной «романтическом рассказе». Писать в горячке хорошо, но…

— Не пойдёт. Скучно.

Как быть, если одно слово — и мой труд отправится прямиком в мусорное ведро? А ведь писать в угоду Харухи то, что ей понравится — тоже как-то досадно. Почему это я должен подстраиваться под неё в таких глупостях?

Я понемногу начинал злиться, но тут сбоку опять влез мистер радостная улыбка:

— Не думаю, что она так скажет.

Похоже, мой монолог он подслушал. Не убирая рук с ноутбука, Коидзуми продолжал печатать вслепую:

— Если ты напишешь документальный рассказ о своём прошлом и о времени до встречи с Судзумией-сан или мной, думаю, Судзумия-сан его прочтёт с интересом.

Печатать и разговаривать одновременно — это, конечно, ловко, но всё-таки, знаешь, гарантии твои…

— Возьмём, скажем, меня, — в голосе Коидзуми послышалась нотка весёлости, — Тебе никогда не хотелось узнать о моём прошлом? Где и как я жил до того, как перевестись в эту школу, о чём думал, проводя день за днём — разве не интересно было бы об этом услышать?

Ну… если так ставить вопрос, то пожалуй, да. Попадись мне документальное описание быта экстрасенса, в младшей школе я бы танцевал от счастья и читал запоем. Особенно — что за штука ваша «Организация», этот вопрос и до сих пор терзает моё любопытство.

— Знай ты больше, ты был бы разочарован. Ничего интересного у нас не происходит. Как тебе хорошо известно, я экстрасенс с ограничениями по месту и по времени…

Сказав так, Коидзуми продолжил:

— Однако то, что я жил совсем не похожей на бытие обычного человека жизнью — правда. Я даже иногда подумываю как-нибудь, когда страсти утихнут, написать автобиографию. Если напишу, то в графе посвящения укажу твоё имя.

— Вот уж не надо.

— Нет? А я-то надеялся, что ты по этому случаю изложишь свою версию событий…

Оставив фразу без ответа, я потянулся рукой за чаем. Попавшаяся мне чашка оказалась уже пуста. Чтобы Асахина-сан могла целиком посвятить себя работе над книжкой, приходилось налить вторую чашку самому, но когда я поднялся с этой целью…

…БА-БАХ! — распахнулась дверь комнаты, и снаружи, кипя энергией, влетела девчонка:

— Ну чего, народ? Как прогресс?!

До странного возбуждённая, Харухи простучала ботинками по комнате, плюхнулась на командирское место, водрузила на стол принесённую пачку бумаг и посмотрела на меня загадочно сияющим взглядом.

— О, Кён. Будешь чай наливать, мне тоже налей. А то Микуру-тян занята, не отвлекать же её.

Спорить тут было бы как-то по-детски, так что я не стал. Громко вздохнув, по крайней мере, в знак протеста, я налил в чайничек кипячёной воды, разлил выдохшийся чай по чашкам себе и Харухи, и, будучи за официанта, отнёс одну чашку к командирскому месту.

Харухи с довольным видом схватила чашку и похлебала из неё чаю:

— Эй! Да это же просто подкрашенная в чайный цвет вода. Заварку иди поменяй, заварку.

— Сама поменяй, мне некогда.

Мне и действительно было некогда, так что при всём уважении к светлейшим указаниям её высочества бригадирши, некоторое неподчинение она должна была простить. Только не говорите, что заварка чая важнее составления альманаха.

— Хм-м? — протянула Харухи, заулыбавшись, — Ты правда сел писать? Неужели? Ну мои поздравления! Смотри уложись в срок. Нам скоро надо на создание макета переключаться.

Похлёбывая налитый самому себе чай, я гадал, чем вызвано у Харухи хорошее настроение. Судя по всему, причина крылась в кипе листочков А4, брошенных ей на стол.

— Это? — Харухи зорко перехватила мой взгляд, — Черновики, которые мне сдали. От ребят, бравшихся писать. Все постарались на славу. Один Танигути сказал, что ничего не выходит, так что я ему ещё день отвела. А Куникида написал только половину. Но он человек ответственный, завтра остальное принесёт.