Неглубокая могила - [28]

– Я подумала, что, если все будет как раньше, лучше и вести себя как раньше. – Она взвесила револьвер на руке. – Последние несколько лет я вечерами выходила из дома только для того, чтобы раз в неделю поиграть в карты в клубе и дважды в неделю пострелять в тире.

Арлена убрала «рюгер» в кобуру, прикрепленную винтом снизу к крышке стола.

– А у нас в тюрьме совсем не было практики, – заметил Курц. – Так что сейчас, наверное, ты стреляешь лучше меня.

– Я всегда стреляла лучше тебя, – возразила Арлена.

Старательно скрывая облегчение по поводу того, что ему не надо расставаться с «кимбером», Курц убрал пистолет в потайную кобуру, снял ее вместе с ремнем и плюхнулся на диван.

– Тебя интересует, как идут дела агентства «Розыски милых сердцу»? – спросила Арлена. – В конце концов, это ведь ты его хозяин. Все те сайты и поисковые системы, про которые ты мне рассказал, работают безотказно. Мы им платим, берем с того, кто ищет милых сердцу, на двадцать процентов больше, и все счастливы. Хочешь посмотреть это в действии?

– Да, конечно, – сказал Курц. – Но в настоящий момент меня больше беспокоит то, над чем я сейчас работаю. Впрочем, можешь поискать для меня некоего Малькольма Кибунта. Обычные источники – появление в суде, ордера, неуплата налогов и все остальное. Я знаю, что у него нет настоящего домашнего адреса, но меня устроит любая информация.

Арлена некоторое время стучала по клавишам компьютера, проверяя поступившую свежую информацию, обрабатывая зашифрованные запросы кредитных карточек для оплаты услуг, переводя деньги на новые счета, вводя данные в поисковые системы. Затем она приступила к поискам Малькольма Кибунта.

Наконец Арлена оторвалась от компьютера.

– Знаю, ты никогда не говоришь о своих делах, – сказала она, – но сейчас не хочешь ли ты меня просветить, что происходит? Тут про твоего мистера Кибунта много всякой жути.

Курц не ответил, и она обернулась. Растянувшись на диване, положив кобуру с пистолетом, словно плюшевого мишку, себе на грудь, он уже начал похрапывать.

ГЛАВА 20

«Блюз Франклин» был старым блюз-баром, с возрастом становившимся только лучше. Молодые, подающие надежды звезды блюза играли под звон тарелок и вилок в затянутом дымом небольшом зале на Франклин-стрит, добивались общенационального признания, а затем к старости, овеянные славой, возвращались сюда, чтобы собирать полные аншлаги. Сегодня вечером выступали две звезды: Перл Уилсон, певица лет сорока, сочетавшая в своем голосе пронзительность Билли Холлидея с хрипотцой Коко Тейлора, и Биг-Бо Тернер, один из лучших тенор-саксофонистов со времен Уорна Марша.

Курц пришел к началу выступления, и, ласково поглаживая кружку пива, с наслаждением прослушал в исполнении Перл «Церберы ада идут по моему следу», «Мой милый родной дом в Чикаго», «Загляни ко мне на кухню», «Ива, поплачь по мне», «Большеногие мамаши снова в моде» и «Расправа с колдуном», после чего последовали длинные соло Биг-Бо в нескольких вещах Билли Стрейхорна: «Кровный счет», «Роскошная жизнь» и «Блюз в гостиной».

Насколько помнил Курц, он с самого раннего детства обожал джаз и блюз. Для него музыка заменяла религию. В тюрьме, когда ему разрешали послушать кассетный магнитофон или проигрыватель компакт-дисков, что происходило нечасто, даже такие идеально записанные композиции, как «Немного блюза» в исполнении Майлза Дэвиса, не могли заменить живое выступление с его приливами и отливами энергии, напоминающими бейсбол, то погружающийся в летаргию и отрешенность нудных дополнительных периодов, то вдруг мгновенно взрывающийся в вихрь целеустремленного движения, с кокаиновым сиянием безудержных, переплетенных друг с другом, бессмертных сил. Курц любил джаз и блюз.

После завершающей композиции Перл, Биг-Бо и пианист, молодой белый парень по имени Коу Пирс, подсели к Курцу, чтобы выпить с ним перед закрытием бара. Курц был знаком с Бо и Перл уже много лет. Ему хотелось угостить их выпивкой, но у него едва хватило денег на пиво для себя самого. Они поболтали о старой музыке, о новой работе, о старых временах – тактично не упоминая одиннадцать с лишним лет отсутствия Курца, поскольку даже малыша-пианиста, похоже, просветили, что к чему. Наконец, к ним присоединился хозяин «Блюза Франклина», Папаша Брюс Уолс, добродушный грузный негр, такой черный, что его кожа в лучах прожекторов блестела, словно баклажан. Курц никогда не видел Уолса без окурка сигары во рту и никогда не видел, чтобы эта сигара была зажжена.

– Джо, у тебя появился почитатель, – сказал Папаша Брюс.

Он махнул рукой, заказывая еще круг выпивки за счет заведения.

Курц ждал, потягивая пиво.

– Коротышка-недомерок в грязном плаще приходил сюда три дня назад и второй раз вчера. Не обращал внимания на музыку. Первый раз за стойкой стояла Руби. Этот карлик бросает на стойку свой здоровенный кейс, с какими ходят адвокаты, и спрашивает про тебя. Разумеется, Руби тебя знает, но ничего ему не говорит. Заявляет, что никогда о тебе не слышала. Карлик уходит. Руби рассказывает обо всем мне. Вчера вечером приходит тот же самый карлик, в том же самом грязном плаще, с тем же самым видавшим виды кейсом, но только на этот раз за стойкой уже