Негерой (воспоминания о неслучившемся) - [8]

У себя на службе майор от журналистики особо распространяться о полученном «пистоне» не стал. Да никто и не задавал вопросов. На статье резолюция стояла не матерная, как любили во времена Сталина, а вполне печатная – «не пойдет» или что-то в этом роде. Кто ж будет спрашивать главпуровского генерала, почему он статью «забодал», то есть, искать приключений на свою жопу? Генерал, кстати, тоже майора не вспоминал, после того, как оторался в собственном кабинете и, кто знает, может даже испытал своего рода политоргазм от глумления над младшим по званию…

В общем, присматривались мы, присматривались к разным борцам за независимость Лоренсии, «душили, душили», как говаривал милейший Шариков из «Собачьего сердца», да все, вероятно, напрасно. Лучше б страной любовались, честное слово. Ведь было, на что посмотреть! Как шикарно, например, выглядела столичная набережная Лузанвиля, наверное, лучшая и самая чистая транспортная артерия столицы! Я любил ездить по ней, даже без дела, просто так. Одному из вечно торчащих там полицейских я был обязан своего рода дружбой. Такой своеобразной, ты мне, я – тебе, но все же дружбой.

Я тогда «положил глаз» на молодого американского «дипломата» из Лэнгли, недавно приехавшего в командировку в Лузанвиль. Мы познакомились шапочно на приеме по случаю очередного успешного взятия Бастилии, у наших милых друзей-лягушатников. Пылкий американский юноша сразу привлек мое внимание своей беспардонной напористостью и бестолковой прытью. Носился по залу как сумасшедший сперматозоид, суматошно и бессистемно приставая к присутствующим дипломатам и другим гостям. Пытался со всеми обменяться визитками, предлагал «дружить семьями» и вообще выглядел глуповато и смешно. Цэрэушное начальство, видимо, чуть-чуть переборщило с инструктажем молодого, но амбициозного шпиона перед отправкой в Лоренсию, внушив ему, что в Центре ждут от «защитника демократии быстрых и блестящих вербовок». Ополоумев то ли от жары, то ли от выпитого виски, он и бросился, как в омут, выполнять полученные ценные указания своих боссов.

Ко мне янки подлетел с решительным видом, горящими глазами, едва не затоптав стоявшего рядом маленького худенького советника из посольства Китая. В укромном уголке бара мы с ним мирно обсуждали важный по нашему общему мнению политический вопрос: достоинства водки «Маотай» и ее влияние на развитие советско-китайских отношений.

Даже не извинившись перед обомлевшим посланником Поднебесной, америкос хлопнул его со всей дури ладонью по спине, но в толчее получилось даже чуть ниже. Изобразив на своей роже, видимо, самую радушную улыбку, залопотал: «Hi! I’m Jone, from United States embassy».

Мелкий китаец, наверное, даже не услышал задорного представителя американской дипломатии, потому что поперхнулся виски с колой. Бокал с коктейлем он держал в правой руке, и после наезда атлетически сложенного Джона, совершив полет шмеля, выплеснул часть содержимого на свой дорогой галстук (на вид – от Карло Висконти). Дальше советник перешел на родной ему язык великого Конфуция, видимо, изрыгая самые страшные проклятия в адрес Госдепа США и всех его секретарей, включая самого первого – Дж. Джея. В итоге китаец надолго выбыл из беседы, оставив меня наедине с разгоряченным Джоном.

Еле сдерживая приступ смеха, я обменялся с америкосом визитками и быстренько вернул его на грешную лоренсийскую землю, совершенно серьезно заявив, что безмерно рад встрече с представителем США. Однако, продолжил я с ноткой печали в голосе, дружбы у нас не получится, так как я предельно занят в своем посольстве, а в свободное время не играю ни в теннис, ни в сквош и ни во что другое, что обычно предлагают мои американские коллеги-дипломаты. Мой визави как-то сразу сник и растерялся. А я, воспользовавшись паузой, отошел к китайцу и помог ему зализать раны, нанесенные бесцеремонным янки.

С момента того знакомства я стал потихоньку приглядывать за Джоном, периодически «водил» его по еще малознакомому ему городу. По возможности ненавязчиво пытался засечь, где он бывает, с кем встречается, как проводит уик-энды.

В тот день я выехал из посольства с большим запасом – провериться спокойно, выпить чашечку кофе и успеть «сесть на хвост» Джону при выходе из небольшого рыбного ресторана, где подающий большие надежды юный американский шпион любил «ланчевать» по будням.

Все было так безмятежно, спокойно… Океан, хоть и Атлантический, вел себя не шумно, словно мой любимый Тихий. Еду наслаждаюсь. Красиво, аж слезы душат.

Справа по курсу приближалось главное украшение набережной – бывшая резиденция генерал-губернатора. Четырехэтажный особняк XVIII века, сооруженный в колониальном стиле, с портиками, колоннами. Гениальное творение пока неизвестного мне, к великому сожалению, но – видно же – искусного архитектора располагалось между двумя, построенными уже в наше время, небоскребами-уродцами из стекла и бетона.

Солнце слегка золотит верхушки пальм, потерявших свой былой лоск и пышность. Какие-то они стали неухоженные, нестриженные, немытые… А что вы хотите? Зачем стричь деревья, мыть улицы с шампунем, как при проклятых колонизаторах? Революция в Лоренсии уже несколько лет пожинает плоды своей победы. Значит, можно превратить роскошный вход в небоскребы, отделанный каррарским мрамором, привезенным из-за трех морей, в общественный сортир. Наказывать не будут – некому. Бывшие хозяева разъехались и сидят в своих Мадридах, Лиссабонах и Парижах – долой их всех! Как сказал местный партийный лидер-вождь-бог, «борьба продолжается, победа будет за нами!». Это, конечно, здорово. Вот только бы знать, над кем победа и когда? Над пальмами, что ли? Они, похоже, уже сдались…