Нефть и внешняя политика - [19]

В то время как большая часть Среднего Востока находилась в течение почти всей войны в руках противника и несмотря на то, что северные районы Ирана стали местом столкновения турецко-германских армий с русскими, в Южном Иране можно было без больших трудностей повысить добычу нефти. Ничто не могло служить лучшим доказательством огромного значения иранской нефти для военных целей, чем тот факт, что во время войны, в результате действий немецких подводных лодок, поступление нефтепродуктов из США в Европу почти полностью прекратилось. Ничто не могло служить лучшим доказательством значения нефти для мирных целей, чем растущее количество автомобилей и грузового автотранспорта. Оба эти фактора подтверждали, что век лошади как основной тягловой силы остался позади и что наступила эпоха транспорта, приводимого в движение при помощи нефти.

В условиях, когда Германия и страны Центральной Европы были разгромлены, а Российская империя пала, казалось, что Великобритании открылось широкое поле деятельности для установления неоспоримой гегемонии на Востоке. Имперские силы господствовали над отдельными пунктами и даже над целыми странами Среднего Востока. От Константинополя до Кавказа, от Сирии до Ирана, казалось, не было такой силы, которая могла бы помешать британскому господству. На пересечении основных путей с Запада на Восток, от берегов Средиземного моря и до границ Индии, могло оказаться возможным создание системы государств под политической и экономической властью Великобритании.

Иран, конечно, играл большую роль в этом проекте. У лорда Керзона всегда были грандиозные планы для эксплуатации всего Среднего Востока, но только сэр Перси Кокс осуществил их в той части, в которой это касалось Ирана. Когда иранская делегация прибыла на Парижскую мирную конференцию, британские представители решили не допускать ее выступления. Лорд Керзон безапелляционно заявил, что конференция не должна заниматься страной, не принимавшей участия в войне, что британская армия наводит там порядок и что просьба Ирана о признании ого суверенитета является всецело объектом переговоров между Ираном и британским правительством.

Мирная конференция отдала Иран на милость Великобритании, которая, казалось, безраздельно господствовала тогда на Среднем Востоке. Не только Персидский залив был в британских руках, но и север Ирана был крепко скован английскими войсками, присутствие которых там было обусловлено двумя целями: 1) подавлением молодой Советской республики при помощи военной интервенции и 2) обеспечением полного закабаления Ирана и закрытия любого выхода к морю.

В августе 1919 г. было подписано англо-иранское соглашение, которое дало Великобритании почти официальное право протектората. Опасаясь Великобритании, страшась «революционной заразы» со стороны Советской России и соблазняясь предложением займа, шах со своим двором и правительством феодальных низкопоклонников и тунеядцев согласился признать британских экспертов, наделенных «соответствующими правами», и английских офицеров, принять снаряжение и вооружение для иранской армии, размеры которой должны были быть определены соглашением, и подчинить нужды своего транспорта решениям смешанной комиссии. Взамен этого шах должен был получить заем в размере 2 млн. фунтов стерлингов с уплатой 7% годовых сроком на 70 лет и предоставить Англии — в качестве гарантии — таможенные сборы и другие виды доходов. Не совсем ясно, проявлением ли сарказма или беспрецедентного цинизма явилось следующее замечание одного из основных участников договора, сэра Перси Кокса: «Персии требуется сильная рука, и Великобритания — его единственный сосед, который может ему помочь, — предлагает ему бескорыстную помощь, как она это но раз уже делала».

Англо-иранский «диктат» был идеальным документом, предоставлявшим неограниченную возможность экспансии для Англо-персидской нефтяной компании, которая тем временем прибрала к рукам такие лакомые кусочки, как район Мосула. Но пока размер капитала увеличивался, а стоимость акций на фондовой бирже росла, случилось нечто совершенно непредвиденное. Великобритания и шах Ирана серьезно ошиблись, приняв свои желания за реальные возможности их осуществления. Оказалось невозможным ни удержать базу против Советской России на севере, ни заставить иранским народ примириться с британским протекторатом. Стремление к независимости способствовало яркому проявлению национальных чувств в Иране, силы которого до сих пор принято было недооценивать.

Немедленно после опубликования соглашения вспыхнуло возмущение и создалась оппозиция, поразившие своей интенсивностью как сэра Перси Кокса, так и шаха. Северные провинции считали центральную власть марионеточным правительством и смотрели на Советскую Россию с еще большим восхищением, чем раньше. Иранский Азербайджан был охвачен движением за независимость, и даже племя бахтиаров в южных нефтяных районах заняло враждебную правительству позицию. Чтобы предотвратить ухудшение положения, английские войска должны были занять все важные позиции, военные власти ввели строгую цензуру, а правительство Восуг-эд-Доуле массами ссылало представителей оппозиции, закрывало редакции газет, совершало налеты на студенческие кварталы.