Нефритовый трон - [49]

— Я должен был заподозрить что-то еще в ту пору, когда ты вдруг перестал жаловаться на скотников. Но как же ты умудрился открыть ворота?

— Очень просто. Стоит только поднять засов, и они открываются. Нитидус это делает лучше всех, потому что у него лапки маленькие. Вот только животных в загоне удержать трудно, и в первый раз они все разбежались. Мы с Максимусом потратили несколько часов, чтобы загнать их обратно. И это совсем не смешно. — Отчаянный сел, негодующе топорща жабо.

— Извини, — проговорил, давясь, Лоуренс. — Я не хотел… но как представлю тебя с Максимусом и этих овец… — И Лоуренса снова разобрало.

Экипаж смотрел на него с удивлением, Отчаянный надулся.

— О чем еще тебе пишут? — надменно осведомился он через некоторое время.

— Нового ничего, но все драконы посылают тебе привет. Утешайся тем, что они все болеют — если б ты остался, с тобой было бы то же самое. — Лоуренс сказал это, чтобы Отчаянный не слишком грустил, вспоминая своих друзей.

— Дома и поболеть можно. Все равно я уже наверняка заразился от Волли. — Маленький курьер громко сопел во сне и выдувал пузыри из носа. Из его полуоткрытой пасти стекала слюна.

Лоуренс, подозревая, что Отчаянный прав, сменил разговор.

— Хочешь им что-нибудь передать? Я сейчас пойду вниз писать ответные письма, чтобы Джеймс захватил их с собой. Теперь у нас, боюсь, долго не будет возможности отправить что-то с курьером: на Дальний Восток наши летают лишь в чрезвычайных случаях.

— Передай от меня привет, а капитану Харкорт и адмиралу Лентону напиши, что никакое это не воровство. Не забудь еще сообщить Лили и Максимусу о драконе, который писал стихи, — думаю, они заинтересуются. Напиши, что я научился залезать на корабль. Расскажи, как мы пересекали экватор с Нептуном и Бэджер-Бэгом.

— Ну, довольно: этак мне целый роман придется писать. — Лоуренс встал, погладил Отчаянного. Нога его, к счастью, наконец-то прошла, и он больше не ковылял по палубе подобно дряхлому старцу. — Посидеть с тобой, когда мы перейдем к портвейну?

Дракон фыркнул и ласково ткнул его носом.

— Спасибо, Лоуренс. Мне будет очень приятно, а Джеймс может рассказать вам что-нибудь такое, чего в письмах нет.

К трем склянкам Лоуренс завершил эпистолярные труды и дал свой званый обед с небывалым комфортом. Обычно он строго придерживался формальностей, вдохновляя своим примером Грэнби и других офицеров. Райли со своими подчиненными, по флотскому обычаю, тоже соблюдал этикет, поэтому за обедом все прели в суконных мундирах и туго завязанных галстуках. Но Джеймс, как истый авиатор, условностями пренебрегал и делал это с большим апломбом: как-никак, он стал капитаном, хотя и без экипажа, еще в четырнадцать лет. В каюте он первым делом скинул с себя мундир, бросив вместо извинения:

— Ну и духота же тут у вас, Лоуренс.

Лоуренс, чтобы не конфузить гостя, тоже разоблачился. Грэнби сделал то же самое; Райли и Хэммонд, несколько удивленные, последовали примеру хозяев — один лорд Парбек остался верен традиции. Обед шел довольно весело, однако новости Джеймс, по просьбе Лоуренса, приберег под конец. Все общество разместилось с сигарами и портвейном на драконьей палубе, где Отчаянный своей массой загораживал их от посторонних ушей. Подслушивать, впрочем, было некому: авиаторов Лоуренс отпустил на бак, и поблизости остался только Шун Кай, не понимавший английского.

Джеймс рассказывал о перемещениях в воздушном корпусе: почти всех драконов Средиземноморского дивизиона переправили на Английский канал. Летификат и Экскурсиус со своими звеньями обеспечивали непробиваемый заслон на случай новой попытки вторжения со стороны Бонапарта, ободренного своим успехом на континенте.

— Зато теперь французы могут попытаться захватить Гибралтар, — вставил Райли. — И за Тулоном тоже надо приглядывать: при Трафальгаре мы взяли двадцать трофеев, но все европейские леса теперь в распоряжении Бонапарта, и ничто не мешает ему построить новые корабли. Надеюсь, министерство знает, что делает.

— О черт. — Джеймс уперся ногами в планшир, опасно накренив назад стул. — Ну и болван же я — вы ведь наверняка ничего не слыхали о мистере Питте.[16]

— Он все еще болен? — забеспокоился Хэммонд.

— Где там — уж две недели как умер. Погиб при Аустерлице, можно сказать: он слег в постель сразу после заключения мира и больше уже не вставал.

— Упокой Господи его душу, — сказал Райли.

— Аминь, — завершил глубоко потрясенный Лоуренс. Питт был еще вовсе не стар — моложе отца, лорда Эллендейла.

— А кто это — мистер Питт? — спросил Отчаянный.

Лоуренс вкратце объяснил ему, что такое премьер-министр.

— Не знаете, кто будет формировать новое правительство, Джеймс? — Этот вопрос был очень важен для них с Отчаянным: новый премьер мог взять в отношениях с Китаем новый курс — как еще более уступчивый, так и более жесткий.

— Нет, я улетел еще до получения каких-либо известий. Обещаю при первой возможности наведаться к вам в Кейптаун. Правда, обычно нас посылают туда не чаще, чем раз в полгода, так что особенно надеяться на это не стоит. Там опасно садиться: несколько наших курьеров, летевших над сушей или просто заночевавших на берегу, пропали без вести.