Нефритовый трон - [48]

— Оччани! — вскричал он и весело долбанул приятеля головой. — Корова?

— Коровы нет, но ты получишь барана. Он был ранен, да? — спросил Отчаянный Джеймса: маленький дракон сильно гнусавил.

Лэнгфорд Джеймс, капитан Волли, спешился и сказал:

— Здравствуйте, Лоуренс. Мы вас высматривали по всему побережью. — Они пожали друг другу руки. — Нет, Отчаянный, он не ранен, а просто-напросто простужен. Половина драконов в Дувре чихают и ноют: они ж как дети, хоть и большие. Через пару недель он будет совсем здоров.

Отчаянный, не слишком успокоенный этим, отодвинулся подальше от Волли: он еще ни разу не болел и не стремился приобрести такой опыт.

— Надеюсь, вы не слишком утомили его из-за нас, — сказал Лоуренс, уже знавший о дуврском поветрии из письма Джейн Роланд. — Не послать ли за лекарем?

— Нет, спасибо — его и так уж замучили. Он не скоро простит меня за лекарства, которые я пихал в его корм. Пусть его здоровье вас не волнует. Мы не спешим и путешествуем уже две недели, притом здесь гораздо теплей, чем в старушке Англии. Волли, когда устает, без стеснения говорит мне об этом — а пока он молчит, мы остаемся в воздухе. — Джеймс приласкал сизаря; тот потыкался носом ему в руку и тут же улегся спать.

— Что у вас нового? — спросил Лоуренс, сортируя почту, которую передал ему Джеймс. Обычно этим занимался Райли, но сейчас Лоуренс взял просмотр на себя, поскольку письма доставил дракон. — Есть ли какие-то перемены на континенте? Вести об Аустерлице мы получили еще в Кейп-Косте. Быть может, нас отзывают? Отдайте это лорду Парбеку, Феррис, а остальные раздайте нашим. — Сам он получил депешу и пару писем, но из вежливости не стал вскрывать их немедленно.

— Как ни жаль, я вынужден ответить «нет» на оба ваши вопроса — зато мы сделали ваше путешествие несколько более легким. В прошлом месяце нами захвачена голландская колония Кейптаун, поэтому можете смело идти туда.

Это известие разнеслась по кораблю с быстротой молнии, и люди, придавленные недавней победой Наполеона, грянули патриотическое «ура». Разговаривать стало попросту невозможно, но письма, розданные Парбеком и Феррисом, сделали свое дело, и тишина постепенно восстановилась.

Лоуренс, распорядившись вынести на драконью палубу стол и стулья, пригласил Райли и Хэммонда послушать новости. Джеймс охотно посвятил их в подробности захвата колонии. Он служил в курьерах с четырнадцати лет и любил драматические эффекты, но здесь ему негде было особенно развернуться.

— Жаль, что не могу рассказать вам что-то поинтереснее. Там даже боя не было, собственно говоря. У нас там шотландцы, а у голландцев так, наемники; они разбежались, как только мы подошли к городу. Губернатор был вынужден сдаться. Население пока еще приходит в себя, но генерал Бэрд предоставил им самоуправление, поэтому особого шума не было.

— Очень хорошо, — сказал Райли. — Теперь мы можем не заходить на Святую Елену и сэкономим около двух недель.

— Вы ведь останетесь к обеду? — спросил Джеймса Лоуренс. — Или вам нужно отправляться немедленно?

Волли позади громко чихнул и стал тереться носом о переднюю лапу, пытаясь высморкаться.

— Перестань, свинтус ты этакий. — Джеймс достал из дорожной сумки белый полотняный лоскут и привычным движением вытер дракону нос. — Пожалуй, мы даже заночуем у вас. Нет нужды его погонять, поскольку вы нашлись вовремя, а у вас будет время написать письма. Мы возьмем их и полетим домой.

…и мою бедняжку Лили вместе с Эксидиумом и Мортиферусом изгнали с уютной лужайки в песчаные карьеры; чихая, она рефлекторно (как выражаются лекари) брызгает кислотой. Все трое очень недовольны такой переменой: песок забивается всюду, и они, сколько их ни мой, чешутся, как блохастые собачонки.

Максимуса подвергли бойкоту — он первый начал чихать, драконы же ищут виноватого всегда и во всем, — но он стойко переносит немилость сородичей. «Плюет на них, — просит написать Беркли, — и всецело поглощен собственными страданиями, если только брюхо не набивает; аппетит у него ни в коей мере не пострадал».

В остальном у нас все хорошо, и все шлют вам приветы, а драконы заверяют Отчаянного в своей неизменной любви. Они очень без него скучают, но тоска сия, как выяснилось недавно, объясняется самой низменной жадностью. Он, видимо, научил их открывать и снова закрывать загон со скотом, чтобы они могли угощаться когда хотят. Всем было невдомек, и постыдная тайна раскрылась, лишь когда стадо начало загадочным образом таять, а драконы — толстеть. Их допросили, и они сознались во всем.

Заканчиваю на этом, потому что мы отправляемся патрулировать, а Волатилус утром улетает на юг. Все мы молимся за ваше благополучное странствие и скорое возвращение.

Преданная Вам Кэтрин Харкорт

— Хорошенькие вещи пишет мне Харкорт! Ты, оказывается, научил драконов воровать скот? — Лоуренс читал свои письма, располагая написать ответы еще до обеда.

Виноватое выражение, появившееся при этих словах на морде Отчаянного, сомнений не оставляло.

— Неправда. Никого я воровать не учил. Просто скотники в Дувре очень ленивые. Утром они часто опаздывают, и нам приходится ждать. Стадо же все равно для нас предназначено — это нельзя назвать воровством.