Нефритовый Глаз - [59]

Твоей матери «культурная революция» нанесла тяжелую душевную травму. Когда мы были в Лояне, ее потрясло то, что там происходило.

— Вы же говорили, что поехали туда один?

— Просто не хотелось упоминать имя твоей матери в связи со всем этим, но теперь ты сама знаешь. «Красная охрана», вооружившись пулеметами, забаррикадировалась мешками с песком на крыше библиотеки и прорыла подземные ходы для подноса боеприпасов. Многие погибли тогда. Хунвейбины с молодой горячностью хранили верность председателю Мао и партии. Твоя мать закрывала глаза рукой при виде окровавленных трупов с лицами, похожими на белые маски. Визг сотен пуль сводил ее с ума. Она совсем недавно родила тебя. Ты была восхитительна — росток новой жизни!

Вскоре все мы, как мелкие мошки, запутались в липкой паутине революции, доносили на людей, те доносили на нас, и все вместе отправлялись в трудовые лагеря. На некоторое время я потерял из виду твою мать и ничего не знал о Суне. Но спустя несколько лет о нем стали говорить. Пока мы копошились в грязи, он пролез в высшее руководство министерства. Но ближе к концу «культурной революции» Суна сместили. В то время было очень трудно удержаться на плаву в бурных политических течениях, то и дело меняющих направление. Вчера Дэн Сяопин считался героем нации, а сегодня он уже враг народа номер один. Поэтому неудивительно, что события на каком-то этапе развивались вопреки расчетам Суна. Он проиграл, а его сын очутился в ссылке в горах Дунбэя, где чуть не погиб, как я слышал.

Потом при загадочных обстоятельствах умерла его жена. Похоже, причина смерти так и осталась невыясненной. Насколько я понимаю, Сун мог сам отправить ее на тот свет, ведь его холеная внешность всего лишь оболочка, под которой скрывается холодная, безжалостная натура. Иногда одного взгляда на человека достаточно, чтобы понять — этот способен без колебаний нанести жесточайший удар.

Впоследствии отстранение от власти и страдания, выпавшие на долю его семьи, сделали Суна мучеником «культурной революции». После смерти председателя Мао дела у него снова пошли в гору.

Дядя Чэнь тяжело вздохнул.

— Вот ведь как получилось. Когда мы пришли в министерство, Сун был всего лишь начальником отделения. Теперь же он заместитель министра, имеет большую квартиру, служебную машину с шофером и огромную власть!

— Но почему Сун захотел помочь моей матери?

— Надо отдать ему должное, с Лин Бай он ни разу не поступил по-свински, насколько я знаю. Было даже время, когда все ждали, что они поженятся.

Но Лин Бай познакомилась с твоим отцом. Тогда он считался многообещающим молодым писателем, достиг определенного успеха в поэтическом творчестве. И еще был неисправимый идеалист, не в пример нам всем, шпионившим за другими людьми. Возможно. Лин Бай уже тогда подсознательно недолюбливала свое занятие и сообщество, которое представляла. Наверное, это также привлекало к ней твоего отца.

Из подсобного помещения, шаркая ногами, вышла упитанная девочка в замызганном фартуке, с пластмассовым подносом под мышкой и принялась сгребать со столов грязную посуду, громыхая пустыми мисками и тарелками. Она настолько пропиталась кухонным духом, что даже лоснящееся лицо напоминало заветренную жареную сосиску, покрытую слоем застывшего жира. Под взглядом Мэй девочка неспешно переходила от стола к столу, кое-как вытирала их тряпкой и всем своим видом показывала, как ей скучно и тошно заниматься этим делом.

— Хотите чаю? — предложила Мэй дяде Чэню и, не дожидаясь ответа, пошла к прилавку, чувствуя, что голова идет кругом.

Женщина величиной с небольшого слона с размаху хлопнула по прилавку полотенцем.

— Вот тебе! — победно воскликнула она, щелчком сбивая на пол убитую муху. — Чего вам? — сердито обратилась она к Мэй, вытирая полотенцем руки.

— Чайник улуна и две чашки, — ответила та, вынимая бумажник.

Слоноподобная женщина достала из жестяной банки несколько чайных листов и сунула в коричневый заварочный чайник. Потом сняла с плиты другой, алюминиевый чайник гигантских размеров, и залила листья кипятком.

— Четыре юаня! — Она со стуком закрыла чайничек крышкой и придвинула к Мэй две пустые чашки.

Мэй поспешно отдала деньги, не дожидаясь, когда в нее плюнут. Возвращаясь с чаем к столу, она увидела, как дядя Чэнь торопливо запихивает в рот последний пельмень. Мэй только сейчас по-настоящему разглядела складки жира, выпирающие у него по бокам; голову, напоминающую перевернутое яйцо; широкую пухлую спину, согнувшуюся над столом. И этот человек любил ее маму?! Желудок судорожно сжался от отвращения. Потом она вспомнила стройную фигуру и легкую походку Суна, обладавшего мощной харизмой.

Мэй глубоко вдохнула и выдавила улыбку:

— Улунский чай!

Она села и разлила по чашкам дымящийся напиток. Они одновременно потянулись за одной и той же чашкой и разом сказали, испытывая неловкость:

— Прошу прощения.

— Вам известно, что произошло в трудовом лагере? Как мама сумела вытащить нас оттуда? И почему не удалось освободить отца? — Мэй выжидающе смотрела на него.

Дядя Чэнь покачал головой:

— Я не знаю. Лин Бай никогда не говорила со мной об этом. Она вообще не любила вспоминать о своей жизни в то время. — Он посмотрел на Мэй с мольбой в глазах: — Мне очень жаль, что так получилось, Мэй. Если теперь ты откажешься от поисков нефритовой печати, я отнесусь к этому с полным пониманием.