Нефрит. Огонь. Золото - [19]

Во мне закипает гнев, но я остаюсь на месте.

Женщина-священник ходит вокруг Мали.

– Добрые горожане! Неужели, защищая того, кто проклят, вы вынесете приговор этой невинной девушке? Еще раз спрашиваю: кто-нибудь видел тяньсай?

– У нее обличье девчонки лет шестнадцати, – подхватывает бородатый священник. – Нам сказали, что она заплетает волосы в косы, а на щеке у нее шрам.

Толпа продолжает хранить молчание.

На кончиках пальцев священника ярко вспыхивает смертоносное пламя.

– Еще не поздно признаться, – произносит он, поднося огонь прямо к лицу Мали. Та в ужасе отшатывается. – Ну же, девушка, скажи нам!

«Воспользуйся магией, – шепчет у меня в голове голос, похожий на легкое дуновение ветерка в ночной тиши. – Давай же. Ты знаешь, что хочешь этого».

Я сглатываю, стараясь не обращать на него внимания.

– Я же уже сказала, что ничего не знаю. Не знаю, куда она пошла, – выдавливает из себя задыхающаяся Мали.

Священник смотрит на нее сверху вниз.

– Ты не оставляешь мне выбора. Какая жалость.

В его голосе нет милосердия, только злорадство. Когда пламя касается ее руки, Мали вскрикивает.

«Выдай себя, Ан. Не будь трусихой».

Я не двигаюсь с места.

«Уж лучше проявить осторожность, даже если при этом приходится быть бесчувственной».

Эти слова кажутся мне фальшивыми. Слишком резкими. Ошибочными. Я не могу допустить, чтобы Мали постигла та же ужасная участь, что и изувеченную девушку у колодца. Так ведь?

Кто-то проталкивается через толпу на другой стороне площади. Ли Го. Выражение его лица…

– Отпустите ее, она ничего не знает! – ору я что есть мочи, бросаясь вперед. – Вам нужна я. Я убила тех мужчин.

Толпа ахает и расступается, давая мне дорогу, и я оказываюсь прямо перед священниками.

– Ты? – презрительно усмехается женщина, окидывая меня взглядом с головы до ног. – Значит, это ты тяньсай, учинившая погром в переулке?

Не доверяя своему голосу, я молча киваю.

Она сверкает глазами.

– Докажи.

Сглотнув, я смотрю на свои руки. Сейчас они бледны и трепещут, словно сухие листья на ветру. Не знаю, что делать. Чего эта женщина от меня ждет? Чтобы я напала на нее? Неужели правда считает, что у нее есть шанс, учитывая, что я сотворила с теми воинами?

Бородатый священник пристально всматривается в мое лицо. Его злые глаза замечают шрам у меня на щеке, и по лицу расползается выражение коварного удовлетворения.

– Это лишнее. Она же сама призналась. Мы ее заберем.

Мне связывают руки за спиной. Грубые веревки врезаются в кожу. Ну вот и все. Мне пришел конец. Нет времени ни на слезливые прощания, ни на поспешную последнюю молитву. Слышу приглушенное перешептывание горожан. Некоторым я знакома как девчонка-сирота из соседней деревеньки. Та, которая прежде работала в таверне. «Придут ли они, чтобы посмотреть, как меня будут жечь на костре?»

Священники волокут меня через площадь, но я успеваю перехватить взгляд Ли Го. Он пребывает в ужасе. Делает шаг вперед, но я отрицательно качаю головой. Хвала богам, он слушается и остается на месте.

Мне на голову накидывают мешок, и в ноздри ударяет запах благовоний и застарелой крови.

Надеюсь, теперь Ли Го поймет, что я от него скрывала.

И останется верным своему слову позаботиться о моей бабушке.

Дворец с тысячей шпионов

Глава 6

АН

Каким-то чудом я все еще жива.

Никак не пойму, почему. Священники, конечно, ничего не объяснили: не сказали, куда меня везут, зачем решили сохранить мне жизнь. Если это вообще так. Дийе для того и существуют, чтобы уничтожать тяньсай. Так что едва ли я стану исключением. Меня посадили в повозку, но мешок с головы не сняли, будто я монстр какой-то. Хотя для них таковой я и являюсь.

Возможно, они правы. Я ведь, как-никак, совершила убийство.

Одним богам известно, как долго мы пробыли в дороге. Периодически дверь повозки открывалась, и чьи-то руки совали мне какую-то еду. Дни и ночи слились в вереницу повторяющихся действий. Время от времени я забывалась беспокойным сном и видела если не демонов, то трупы.

А еще, как это ни странно, того одноглазого парня с ярмарки. Он то появлялся, то исчезал, произнося какие-то бессмысленные слова. Иногда у него в руках оказывался украденный мной меч, которым парень сердито указывал на меня, а иногда вокруг него кружились дымчато-зеленые огоньки, и он растворялся, словно туман на рассвете.

В кошмарах мне являлась и ама. Я видела ее стоящей на краю глубокого ущелья и собирающейся шагнуть вперед, а себя – бегущей к ней и заклинающей этого не делать. И всякий раз не успевала: бабушка падала в бездну, а я с криком просыпалась.

Открыв однажды глаза, я ощущаю, что воздух изменился: сделался более прохладным и влажным. Удушливый зной пустыни остался позади. Должно быть, меня везут на восток, к морю. Повозка останавливается, и я слышу, как открывается дверца. Кто-то оказывается рядом со мной и сдергивает с моей головы мешок. Мне с трудом удается держать голову поднятой. Прищурившись, разглядываю появившуюся рядом с собой фигуру.

Священник. Правда, этого я прежде не видела. Вероятно, его подобрали по дороге. Он на удивление молод, но в черных волосах мелькает седая прядь. Его серо-голубые глаза округляются от беспокойства, когда он видит, в каком я состоянии.