Нефор - [23]

«Интересно, он её покупал? Что он заставлял её делать? А, может, она сама извивалась, садилась к нему на его жирные колени и лизала его волосатые уши?»

Гарик проскользнул в закрывающиеся ворота и, насквозь промокший, долго ловил попутку в город.

Кати дома не оказалось. Отбив кулак о дверь, Гарик сел на холодную лестницу и за полчаса скурил все сигареты. Прождав ещё около часа, он не заметил, как уснул.

…Настойчивые толчки чем-то твёрдым в плечо сопровождались громкими словами «эй, просыпаемся». Гарик поднял голову. Над ним нависали усталые глаза:

– Подъём, подъём! Сам свалишь? Или в трезвяк отправить?

Серый сотрудник жил этажом выше.

– Неохота после дежурства с тобой возиться. Вали давай, по-хорошему.

Гарик поднялся и, сыро поёживаясь, вышел из Катиного дома в холод внезапной градской ночи. Добравшись до кровати, он, как был – в мокрой одежде, – измождено рухнул на кровать и провалился в тяжёлый ледяной сон.

Объясняться с Катей по телефону не хотелось, но с утра Гарик понял, что никуда не пойдёт. Градусник метался между «37» и «38». Вчерашние мысли слегка обуздались, но ощущение чего-то обрушившегося крепло и сдавливало. Пустота теперь занимала всё пространство обклеенной постерами комнаты.

Ничего от простуды в доме, конечно, не оказалось. Гарик залил в себя полстакана водки с перцем и заснул, уткнувшись в мокрую наволочку.

Не прошло и часа, как в сон ворвалась канонада из автоматных очередей и рикошетящих визгов. Они болезненно выплывали в явь, постепенно превращаясь в трели звонка вперемешку с глухими ударами в дверь. Гарик разбито поднялся и подтащил себя к глазку. Это ломился Дуст. Дверь неохотно скрипнула и Гарик поднял на Дуста больные глаза:

– Выпустили, узник? Воняешь, конечно…

Дуст всмотрелся в бледное лицо, изобразил в глазах вопрос и торопливо закрыл дверь. Проковыляв в комнату, Гарик хлопнулся лицом в подушку. Дуст прокрался следом, тихо, как сапёр.

– Ты чего, болеешь? Или это… с бодуна?

– За что закрыли-то? – глухо прохрипел из подушки Гарик.

– Да фигня. Поссал не там.

– И всё?

– Да менты мимо шли, бандана не понравилась им.

– Помяли?

– Не, только на пятнашку…

Он не договорил, на мгновение завис мыслью, и вдруг тревожно зашипел:

– Да хрен с ними! Бес, я знаешь кого на сутках видел?!

Он сел рядом и взволнованно, но с осторожностью затормошил больное тело. Гарик нехотя сел на кровать, отстранённо глядя перед собой:

– Ну?

– Гопника этого видел! – вскрикнул Дуст и выпучил глаза.

В больных ушах зазвенело и лицо поморщилось.

– Которого?

– Того самого! Который Костяна подрезал!

Гарик уставился в Дуста и нахмурился:

– Ты же говорил, что лица не помнишь.

– Не помнил! Пока не увидел. А увидел – точно он, сука! – Дуст хлопнул себя по колену.

– Уверен? – У Гарика осмыслились глаза.

– Да он, он! Я с ним ночь просидел. Он доматывал, когда меня закрыли. Я, это… хорошо разглядел.

– А он тебя узнал?

– Узнал, конечно, – ткнул в свою бандану с «анархиями» Дуст. – Это же они, пидоры, все на одну харю.

– И что?

– Ничего. Он же не угашенный, не бухой. Наутро вышел. Это… Не на рожон же ему лезть. У тебя это… курить есть?

Гарик поднялся с кровати и достал Дусту сигарету. Тот жадно прикурил.

– А ты-то вид подал, что признал?

Дуст поперхнулся и закашлялся:

– Ты чё? Чтобы он меня на выходе потом встретил и до дома проводил? Нет, конечно. Бухим прикинулся.

– Так ты что, трезвый был?

– Прикинь, – усмехнулся Дуст.

Гарик прикурил. Сделал одну затяжку, поморщился и тут же затушил сигарету. Вкус был мерзкий, в горле першило.

– Ментам сказал?

– Да говорил, когда выписывали. Послушали, думаешь? Угу, – хмыкнул он и длинной затяжкой докурил бычок.

Голодный Дуст выдул сигарету в четыре или пять затяжек и Гарик протянул ему всю пачку. Тот принялся дымить одну за другой, а Гарик, подбоченившись, смотрел в окно и кусал губу.

– Маноха его зовут, – выпустил густое облако Дуст и замер, будто подавившись.

– Как? Маноха?

Дуст закашлялся и закивал.

– Он к тебе знакомиться лез?

– Нет. Это мент, который выпускал его, так позвал.

– Маноха… – пробубнил Гарик. – Гопник есть гопник. Он там что, прописан в ментуре, что его по кликухе?..

– Я так понял, это фамилия, – будто растерялся Дуст.

– Да уж… Чистопородный. Даже в паспорте – и то не понятно, кликуха или что…

Он помолчал.

– Вентилю надо позвонить. Маноха… Маноха…

Так, бубня, Гарик подошёл к телефону и поднял трубку. Гудка не было. Постучал по рычагам. Поправил шнур у розетки. Гудок появился. Он нажал на рычаг и телефон тут же зазвонил.

– Алло.

Трубка взволнованно заскрежетала. Гарик посмурнел.

– У меня телефон был выключен, успокойся… Да, всё в порядке. Дома. Не надо, не приезжай… Заболел я, заразишься… Да всё нормально. Я спать ложусь. Лечусь, да. Проснусь – сам позвоню… Пока.

И он аккуратно положил трубку, продолжавшую трещать вопросами. Дуст, наконец, насытился никотином и с интересом наблюдал.

– Катюха что ли? Это… Всё нормально?

– Нормально, – Гарик отмахнулся и уставился в пол.

– Ладно, не хочешь – не говори. – Дуста скривил смешок. – Чего завис? Вентилю-то будешь звонить?

До Вентиля не дозвонились.

– Ну, и чего делать будем? Бес, слушай, у тебя же батя с каким-то мусором серьёзным корешился? Может, к нему съездить?