Нефертити. «Книга мертвых» - [17]

Нас попросили подождать в комнате с двумя длинными скамьями. Затем туда вошла молодая женщина и представилась. Я полагаю, что девушки ее положения должны обладать всего лишь соответствующей средней красотой, более всего отвечающей тем требованиям, которые хозяйки сами предъявляют к подобным вещам. Но вошедшая оказалась стройной, элегантной и утонченной. Голова ее была покрыта шарфом. Девушка мне сразу же понравилась. В ней были теплота и искренность, и мне, я почувствовал, не хотелось их обмануть. И ее любовь к госпоже была очевидной. Как и нервозность во время беседы.

Я достал свой дневник, чтобы она поняла — я собираюсь записывать все ее слова. Часто этот жест оказывает полезное устрашающее воздействие во время бесед. Девушка села, сложив на коленях руки в тонких желтых перчатках, и стала ждать вопросов.

— Вы знаете, зачем мы здесь?

— Да. И хочу помочь.

— Вы должны рассказать мне обо всем, что вам кажется важным, а также о том, что таковым не кажется.

— Я постараюсь.

— Тогда давайте начнем. Вы сообщили об исчезновении царицы?

Она кивнула.

— Когда я пришла ее одеть, госпожи в комнате не было. И постель была не смята.

— Расскажите мне о ваших отношениях с царицей.

— Я ее горничная. Зовут меня Сенет. Она выбрала меня еще юной девушкой, чтобы я жила с ней. Следила за одеждой, помогала с одеванием. Присматривала за детьми. Приносила ей требуемые вещи. Выслушивала ее.

— Значит, она с вами разговаривала? На личные темы?

— Иногда. Но у меня плохая память.

Она бросила быстрый взгляд на Хети, и я ее понял. Ей не подобает, да и опасно нарушать доверие царицы в его присутствии.

— Давайте вернемся к дням, предшествовавшим ее исчезновению. Вы можете это сделать? Расскажите мне все.

— Моя госпожа всегда счастлива. Каждый день. Но в последнее время я стала замечать, ее как будто что-то тревожило. Ее занимала какая-то мысль.

— Она царица. Разумеется, ее занимают разные мысли.

Вмешательство Хети явилось неожиданностью для нас обоих. Более того, даже он, похоже, удивился тому, что заговорил.

— От беседы будет больше пользы, если я проведу ее, не прерываясь, — сказал я Хети.

— Да, господин.

Но я почувствовал — по его телу пробежала волна напряжения, он словно прижал уши, как пес.

— Есть у вас какие-нибудь соображения, что ее тревожило? — продолжал я, снова обращаясь к Сенет.

— У Сетепенра, самой младшей принцессы, режутся зубки, и она плохо спит. Я знаю, это необычно, но госпожа сама нянчит своих детей.

Сенет устремила на меня взгляд, который я не смог до конца истолковать. Она действительно считает, что у царицы не может быть других забот? Или просто не хочет даже и начинать разговор о том, что бы это могло быть?

— Она любит детей?

— Очень. В них ее жизнь.

— Значит, она не оставила бы их одних надолго?

— Нет-нет. Ей невыносимо было оставлять их. Они не могут понять, что происходит…

Впервые взгляд девушки выдал глубину ее чувств, на глазах у нее выступили слезы.

— А теперь, пожалуйста, вернитесь мысленно к тому моменту, когда вы в последний раз видели царицу.

— Это было семь ночей назад. Детей уложили спать. Тогда она вышла и села на террасе, обращенной к реке и заходящему солнцу. Она часто так делает. Я увидела ее сидящей в раздумьях.

— Откуда вы знали, что она пребывает в раздумьях?

— Я принесла ей шаль. В руках у нее ничего не было — ни дощечки с текстом, ни папируса и кисти. Она просто сидела и смотрела на воду. Солнце уже село. Мало что можно было увидеть. Становилось темно. Когда я предложила ей шаль и зажженные лампы, она вздрогнула, как будто испугалась. Потом на секунду взяла меня за руку. Я обратила внимание на ее лицо. Оно было напряженным, утомленным. Я спросила, не могу ли что-нибудь для нее сделать. Она лишь посмотрела на меня, медленно покачала головой и отвернулась. Я попросила ее войти в дом, поскольку оставаться там одной казалось неподобающим. Она так и сделала и с лампой в руках пошла в свою спальню. Тогда я в последний раз ее и видела — идущей по коридору в свою комнату в круге света от лампы.

Минуту мы сидели молча.

— Значит, вы не сопроводили ее до комнаты?

— Нет. Она не пожелала.

— Она так сказала?

— Нет. Просто я ее поняла.

— Вы можете быть уверены, что она ушла в свою спальню?

— Нет, не могу.

Теперь волнение Сенет усилилось.

— А кто еще был в доме в это время?

— Дети, их няня и, полагаю, другая прислуга: повара, служанки, ночная стража.

— Когда сменяется стража?

— На закате и на рассвете.

Я помедлил, обдумывая, что делать дальше.

— Нам нужно проследить ее последние действия. Вы можете отвести нас на ту террасу, а потом — в спальню царицы?

— Это позволено?

— Да.

Она привела нас на широкую каменную террасу со ступеньками, спускавшимися к самой воде, и укрытую от солнца и возможных посторонних глаз великолепными вьющимися растениями. Под навесом от солнца стояло кресло, обращенное к реке и противоположному берегу. Настоящих построек там не было: лишь обширные поля, несколько деревушек, а за всем этим блестела в отдалении Красная земля. В дымке на границе я смог разглядеть одно значительное сооружение, невысокую башню или укрепленный сторожевой пост, одинокий в жарком мареве как мираж. Серо-зеленая вода билась о сверкающий солью, еще не обработанный камень.