Нефертити. «Книга мертвых» - [108]

Затем я услышал, как выкрикнули мое имя. В зале стало тихо. Наверняка это была ошибка. Я снова услышал:

— Рахотеп, разгадыватель тайн.

Я был поражен. Внезапно дыхание громом отдалось в ушах, сердце понеслось вскачь. Словно во сне, я увидел, как раздвинулась передо мной толпа, освобождая проход, и я пошел по нему к Окну вдоль рядов любопытных, смутно различимых лиц. Я ступил на платформу и посмотрел в обрамленное знаками власти лицо царицы. Я помню все до мельчайших подробностей: ясный свет ее блестящих глаз, красный, золотой, синий цвета Окна, красные ленты, свисавшие с фриза в виде разгневанных, оберегающих голов кобр над нами, даже выжидающую тишину в помещении.

Я знал, что нашел ее, и понял, что потерял. Я всегда знал, что так и случится. Это был конец. Глупо говорить, что мне почудилось, будто вокруг меня падает снег, словно эти последние мгновения с ней замедлились и превратились в непостижимые, нежные и быстро исчезающие хлопья. Лицо у нее было веселым. Она снова обладала своей властью. Я почувствовал, как сердце захлестывает печаль, она не была светлой, чистой, как родниковая вода; но более темной и незнакомой, как некое вино — с прекрасной горчинкой, густое, кроваво-красное. И тогда я подумал о ней как о том ящике со снегом. Как о моем сокровище. Я унесу с собой воспоминание о ней и никогда не открою этот ящик.

Наклонившись, царица надела мне на шею золотое ожерелье. Я глубоко вдохнул — мне нужно было вобрать ее аромат. Она уже отдалялась от меня, ее уносило прочь. Нефертити прошептала одно слово: «Прощай». Тогда я отступил, чувствуя на плечах непривычную тяжесть золота и почета — подаренное лучшее будущее, единственное, что она могла мне дать. Она одарила меня золотом и уважением. И сделала эта перед лицом всего мира. И говорила со мной.

Я вернулся на свое место, вызывая на сей раз интерес, а иногда восхищение и кивки этих могущественных людей. Положение вещей опять переменилось. Статус, этот странный и непостоянный бог, улыбнулся мне. Я обнаружил, что стою рядом с Нахтом. Он с добродушным выражением указал на ожерелье, словно говоря: «Молодчина».

Я посмотрел на Окно, потому что появился Эйе, принесший с собой особую атмосферу холода, жуткой сверхъестественности. Он поднялся на платформу, последний из награждаемых. В зале воцарилась гробовая тишина, как будто никто не смел даже вздохнуть во время встречи этих двух великих людей. Они мгновение пристально смотрели друг на друга, затем Нефертити опустила золотое ожерелье на шею своего отца, словно это была цепь, а не награда. Она пыталась заставить его служить себе. Похоже, ей это удалось. Эйе легко поклонился в знак почтения и сделал шаг назад, но потом снова посмотрел на царицу с едва уловимой улыбкой, которая сразу же вызвала у меня недоверие, и хлопнул в ладоши.

Из боковой двери появилась худощавая странная фигурка — маленький мальчик, которого я однажды видел с Эхнатоном. Он зашаркал вперед, опираясь на изысканный золотой костыль. Стук костыля об пол громко отдавался в затихшем зале. Лицо мальчика было удлиненным и обаятельным, тело угловатым и худым. Вид у него был такой, будто прежде он уже не раз бывал среди смертных. Я невольно содрогнулся и посмотрел на Нефертити. Она была потрясена, словно перед ней стоял призрак.

Мальчик подошел к Окну, и Эйе пригласил его подняться и встать рядом с ним. Нефертити, похоже, ничего тут не решала и наградила ожерельем и его тоже. Эти трое стояли вместе: царица в своем Окне, смотревшая вниз, на мужчину и мальчика. Что-то пока неизвестное создавалось здесь ради будущего.

— Кто этот мальчик? — шепотом спросил я у Нахта.

— Его зовут Тутанхатон.

— Кто он?

— Царский сын. Одни говорят, что его отец Эхнатон, другие говорят — нет.

— А кто его мать?

— Этого я не знаю. Но было бы важно узнать, ибо у этого мальчика есть роль, написанная для него Эйе в «Книге времени». Если время Атона закончилось, восстановят Амона. Тогда мальчика, вполне возможно, будут звать новым именем: Тутанхамон.

Затем Эйе пригласил царицу спуститься, что она и сделала вместе с дочерьми. В конце зала отворилась большая дверь. В комнате за ней было темно от сгустившихся теней. Послышались шорох и шарканье — люди расступались перед Нефертити. Она знала, что должна теперь пройти через большой зал, мимо этих больших людей и войти в ту темную комнату гордо и с достоинством. Она двинулась вперед, сопровождаемая Эйе, Хоремхебом, Рамосом и шаркающим мальчиком. Я снова подумал про Общество праха. Мне стало интересно, у кого еще есть золотые перья. Кто еще ждет в той комнате теней?

Царица прошла мимо меня, с лицом гордым и исполненным достоинства под большой короной. Я вспомнил восхитительные каменные лица в мастерской Тутмоса, и словно лучшее из них ожило сейчас в ее осанке, спокойствии и красоте. Лицо ее было сосредоточенным и властным. Но в то мгновение, что она глянула на меня, я увидел в ее глазах прежние золотые искорки боли. Затем дверь за ними закрылась, царица исчезла.

Когда зал взорвался бурей противоречивых криков и доводов, мое сердце сдавила такая боль, что перехватило дыхание. Нахт заметил это.