Нефертити. «Книга мертвых» - [100]

— И что еще?

— Беспорядки.

— В смысле?

— Власть не действует. У меня мало солдат, и они не способны поддерживать порядок. Храмовые хранилища разграблены, запасы зерна, вина, фруктов — все роздано черни. Они даже закололи для еды жертвенных животных в храмовых дворах. За одну ночь люди превратились в варваров. На улицах происходили схватки за еду и кров между представителями разных народов. Во время этих волнений были убиты посланник Миттани с семьей и его сторонники. Мы подозреваем силы хеттов. Защитить их мы не смогли. В Большом дворце размещены — сколько удалось — важные семейства и правители, временные убежища устроены в Малом храме Атона.

— Почему вам не удалось поддержать порядок в городе от нашего имени?

Лицо Маху потемнело.

— Хоремхеб принял решение взять на себя командование, не обращая внимания на мою власть и власть полиции. Он расставил своих солдат по всему городу и возглавил поддержку со стороны резервных войск. Они прибудут через день или два. Он взял эту местность под военный контроль, пока…

Он снова замолчал, добравшись до неописуемого.

— Говори.

— Пока вы не вернетесь, чтобы с ним встретиться.

Ее лицо осталось бесстрастным, но это была плохая новость.

— Он послал тебя сюда? Как мальчика на побегушках?

Маху сердито на нее посмотрел, гордость в нем восторжествовала над почтением.

— И сейчас, и всегда я был только верным слугой. Я не мальчик на побегушках. Я пришел, чтобы предупредить вас о его намерениях.

Царица позволила чертам своего лица слегка расслабиться.

— Для нас твоя преданность дороже золота.

Удивительно было видеть, какой властью обладали несколько слов похвалы над таким человеком. Гнев Маху растаял.

Теперь она заговорила быстро, ожив для требований нового положения дел.

— Я вернусь. Но для командования, а не для переговоров с армией Хоремхеба.

Это заявление произвело на Маху не совсем ожидаемое или желаемое впечатление. Было что-то, о чем он умалчивал. О ссоре? Дурной новости? Даже о ноже убийцы? Царица быстро глянула на меня, тоже это заметив. Я решил подвинуться ближе.

— Держись от меня подальше! — прорычал Маху.

Нефертити чуть заметно кивнула, и я снова отступил назад.

— Ты должен говорить правдиво, — сказала она. — Ничего не скрывай. В противном случае я вернусь в город, имея превратное представление о происходящем.

Я посмотрел туда, где в последний раз видел Хети, но в такой темноте не мог различить его там, наверху. Хотя он наверняка слушал.

Маху принял решение и заговорил с колебаниями, на которые я считал его неспособным.

— Есть… кое-что еще.

Он сделал драматичную паузу.

— Не жди, что я стану истолковывать молчание. Говори.

И тут из тишины и темноты донесся шипящий звук и глухой удар. Мы с Нефертити уставились в сторону неведомого. Маху не сделал никакого движения. На его лице появилось выражение озадаченности, как будто он не мог толком вспомнить начало своей мысли. В углу рта у него показалась струйка крови. Он медленно поднял руку и дотронулся до нее, удивился окрасившемуся в красное копчику пальца. Затем покачал головой и медленно упал лицом вниз, как животное под слишком тяжелой ношей.

Присев, мы ощупали тело Маху. Стрела расщепила ему позвоночник, войдя глубоко между лопатками. Я внимательно на нее посмотрел и увидел знакомый иероглиф — кобра. В голове у меня тут же возникло воспоминание — обуглившаяся стрела на обгоревшем корабле. Предостережение, посланное мне еще до приезда в город. И вот оно снова. Точно такое же.

Как можно осторожнее я повернул начальника полиции на бок. Он еще дышал, неглубоко, словно находился теперь в чужеродной стихии, словно воздух был водой. В какой-то степени его тронула ирония того, что последнее лицо, на которое он смотрит в этой жизни, — мое.

— Будь ты проклят! — Он с трудом проталкивал сквозь окровавленные зубы каждое слово, идущее из булькающего горла. — Ты был прав.

Царица посмотрела на меня. Я покачал головой. Маху кашлянул и сплюнул, красные капли внезапным дождем оросили мою одежду. Это заставило его засмеяться, снова кашлянув кровью, уже более густой и темной. Он это заметил.

— Умираю, — сказал он, почти что пожимая плечами, как будто смерть была ничем. Пес лизал ему лицо. Я оттолкнул его и спросил:

— Насчет чего прав?

В этот момент я почувствовал, что над нами кто-то стоит. Это был Эхнатон, похожий на старика, пробудившегося от глубокого сна. Он держал лампу и в своих белых одеяниях представлял собой легкую цель для новой стрелы. Я рывком заставил его присесть, убирая из опасной зоны. Он в ярости вскрикнул. Я зажал ему рот рукой. Мы трое сгрудились вокруг Маху, который взглядом вбирал жалкое зрелище, которое представлял собой его недоумевающий и волочащий ноги повелитель. Не разочарование ли мелькнуло в глазах Маху, прежде чем рука смерти замедлила, затем остановила их движение и сменила топазовый блеск чем-то более похожим на помутневшую бронзу?

Я схватил Эхнатона за руку, и все мы чуть ли не на четвереньках бросились к черной пасти входа в гробницу. Он споткнулся, пытаясь оглянуться на тело Маху — пес, верный и растерянный, сидел рядом с хозяином, — и мне пришлось тащить за собой по пыли Владыку Обеих Земель. Как из-под земли появился и пришел мне на помощь Хети.