Недостреленный - [67]
Несмотря на выходной день, в ЧК как и не уходили. По воспоминаниям, и "железный Феликс" в ВЧК спал в кабинете на раскладушке за ширмой. Пост на входе преградил мне путь, но, узнав к кому я иду, вызвал сопровождающего, и меня довели до кабинета. Петерсонс не высказал особого удивления при виде меня. Поздоровавшись, я изложил ему сегодняшние события, свои наблюдения и итог моей ходьбы. И без того не светящееся благодушием лицо его стало жёстким:
— Вот они где прячутся, офицеры недобитые! Огромная вам, товарищ Кузнецов, пролетарская благодарность за проявленную бдительность! Сейчас же отправим туда отряд и арестуем контру.
— Погодите, предложение у меня, товарищ Петерсонс! — остановил я его. — В сей час неизвестно, кого там сможем заарестовать. Может, этот офицер скрытый ушел уже. Я думаю, наблюдение надо установить за тем местом. А как появятся они скопом на собрание какое, тут же их и сцапать.
Петерсонс задумался, потом проговорил:
— Предложение как будто бы дельное. Но если упустим офицеров, то спросим с вас по всей строгости.
Мне стало не очень уютно, неизвестно, по какой "всей" строгости соберутся спрашивать. И узнавать не хочется. Но делать нечего, не на попятную же сдавать.
— Тогда и как проводить наблюдение, тоже мне решать, — сказал я.
— Назвался груздем… — усмехнулся Петерсонс. — Ваше предложение, вам и исполнять. Что думаете на этот счёт?
— Думаю, что толпиться рядом с тем домом нельзя, как на виду все будем, спугнём, — поделился я соображениями. — Надобно пункт наблюдательный организовать, комнату снять поблизости с окнами на требуемое место. Там доходный дом напротив стоит, можно попробовать…
— Хорошая мысль, — одобрил чекист. — Выделим вам фонд из кассы на оплату комнаты.
— И еды бы какой, — попросил я, — и напарника. А то как даже до ветру отлучиться, вдруг да упустишь кого.
— Само собой, — кивнул Петерсонс. — А товарищу Розенталю я позвоню, предупрежу насчет вашей занятости.
Я и так думал, что одного меня не отпустят, я же не чекист, беспартийный и не особо проверенный ещё. Да напарник мне и впрямь не помешает, и наблюдение делить пополам можно, и в бытовом плане тоже легче будет. Придали мне в помощь молодого матроса, Гришу, призванного на флот из рабочих. Это удачно для меня получилось, был бы он из крестьян и завёл бы разговоры "а вот у нас в селе…", так смог бы понять, что никакой я не бывший крестьянин, и в деревенских делах ни ухом, ни рылом. Выдали нам денег из кассы, и пошли мы с Григорием присматривать подходящую точку для наблюдения. Доходный дом напротив дома номер два в Молочном стоял удобно. Однако, подходящих свободных комнат не было, как мы узнали в домовом комитете. Были с окном во двор, но нам они не подходили. На улицу смотрели чердачные помещения, либо полуподвалы – в таких тоже жили, причем, бывало, и помногу, так как они были гораздо дешевле средних этажей, и селился в них бедный люд: на чердаках студенты, в полуподвалах подсобные рабочие и мелкие ремесленники.
Комната нашлась с подходящим окном, выходящим на нужное крыльцо второго дома. Правда, комната была темной и сырой, а окно было и так не особо большое, да еще и наполовину утоплено в землю, находясь в яме ниже уровня тротуара. Но через его верхнюю половину улицу было видно. Мебели не было почти никакой: четыре топчана из досок на кирпичах, табурет, стол с треснувшей столешницей, да небольшая печка. Стены были в потёках от сырости и местами с заведшейся плесенью в нижних частях.
Сегодняшний остаток дня мы с Гришей провели за совместным наблюдением. Посетители ходили не то чтобы часто, но больше двух десятков прошло. Были простые люди, мастеровые, бывало и женщины небогатого вида. Видели мы и заходивших бывших военных, в шинелях без погон и фуражках. В цивильном тоже попадались, но по военной выправке было понятно, что не штатские. Зачем я заварил и влез в эту кашу? Честно признаюсь, захотел я поймать Савинкова. Вот уж кто-кто, а он пользы стране ни до революции, ни после не принёс: бывший эсер-террорист, бывший незадачливый министр в правительстве Керенского, сейчас опять заговорщик-террорист. Захвати я его, и пользу принесу, и авторитет у меня сильно повысится, который можно будет использовать на пользу делу.
Собственно, на Савинкова нас и Петерсонс ориентировал – показал фотокарточку, на которой я его и узнал, но виду не подал, конечно, только вгляделся внимательно. Кроме Савинкова нам поручили замечать всякого вида иностранцев, выглядевших "не по-нашенски", так как ЧК подозревала (и небезосновательно, как я помнил из своего времени) посольства бывших союзничков по Антанте в помощи всякого рода заговорщикам. Занимались этим они, как я понимаю, не от любви к России или из благородных побуждений "помочь свергнутой законной власти и устроению порядка", а из вполне корыстных желаний продолжить военные действия на восточном фронте, чтобы Германия не снимала отсюда благодаря перемирию свои дивизии и не отправляла их на западный фронт, где от этого страдала Антанта.
К концу дня поток посетителей прекратился. Мы договорились с Гришей, что он еще подежурит и понаблюдает вечером, а я появлюсь завтра с утра. Мне надо было возвращаться домой, там Лиза уже, наверное, волнуется, да и не было, как я помню из мемуаров, у савинковцев вечерних собраний. А Гриша пусть смотрит, если ему хочется, не могу же я ему сказать: "я точно знаю, они только днём собираются". Перед уходом я постучал к нашему дворнику, где в доходном доме мы сняли полуподвальную комнату, и за небольшую денежку купил немного деревянного хлама, который и принёс Грише со словами: "На, вот, печку потопи, ночи нынче ещё холодные, а ты в бушлатике вон, замёрзнешь к утру как цуцик". В комнате на топчанах не было даже одеял. Я-то, хоть и потеплело на улице, пока ходил в шинели и папахе, благо, жары ещё не наступило. Гриша хорохорился по молодости и пробурчал: "Да ладно, мы привычные", но взглянул на меня по-другому, с благодарностью, что ли.
