Недостающее звено - [23]

Признав доводы в пользу рамапитека как нашего предка и рассмотрев другие изложенные тут данные, мы можем прийти к следующим выводам.

1. Гоминиды отделились от человекообразных обезьян по меньшей мере 15 миллионов лет назад.

2. Примерно 5 миллионов лет назад они развились в два-три разных типа.

3. Один из этих типов продолжал развиваться, в результате чего приобрел более мощный мозг и создал примитивную материальную культуру.

4. Эти достижения помогли ему около миллиона лет назад вытеснить своих ближайших родичей.

5. С тех пор он живет на Земле в одиноком величии.

Глава третья С деревьев на землю

Важнейшие события оказываются непреднамеренными; случайность обращает ошибки во благо… Величайшие мировые события не готовятся умышленно, они происходят сами собой.

Георг К. Лихтенберг (1742–1799)

Кошачий лемур, живое напоминание о вымершем предке всех приматов. Его глаза еще несколько обращены в стороны, а мозг невелик

Сколько мыслей вызывает взятый в руки зуб австралопитека! Ведь ты держишь то, что три миллиона лет назад начало образовываться во чреве одной из древних наших прародительниц. То, что росло точно так же, как растут наши современные зубы. То, что обретало форму и затвердевало во рту грудного австралопитека, который, конечно, хныкал, так как у него набухала и чесалась десна. То, чем маленький австралопитек жевал, пока этот молочный зуб не заменился постоянным.

Все это было. Вот оно — доказательство, у меня на ладони. Твердое, несокрушимое доказательство, побуревшее от времени, истертое за годы перемалывания растительной пищи. Этот зуб жевал, разминал пищу для языка, который ощущал ее вкус и проталкивал ее в горло. Я гляжу на зуб. Моя мысль лихорадочно работает, стараясь найти хотя бы намек на индивидуальность того, в чьем рту вырос этот зуб. Как он жил, как умер? Как относились к нему его родичи? Была ли его жизнь по меркам австралопитеков удачной или неудачной? Зуб глядит на меня. Он ничего мне не говорит.

И не может ничего сказать. Окаменелости — прекрасные свидетельства того, в каком направлении шла эволюция, но они почти ничего не сообщают о том, как она происходила и почему. Эти вопросы постоянно ставили в тупик специалистов, и некоторые из них предприняли исследования совсем иного рода, считая, что искомые ответы должно дать изучение ближайших родственников человека среди современных приматов — и в первую очередь шимпанзе, самого близкого из них.

Такая честь выпала на долю шимпанзе не только потому, что он чуть ли не кровный брат человека: по мнению ученых, из всех крупных человекообразных обезьян он наименее специализирован и, вероятно, больше остальных напоминает общего предка человекообразных обезьян и человека. Другими словами, проследив линию гоминидов в прошлое достаточно далеко, мы в конце концов доберемся до предка, который может оказаться похожим на современного шимпанзе.

А потому давайте всмотримся в человекообразных обезьян — и особенно внимательно в шимпанзе, — выискивая в них, если это возможно, не только то, в чем они еще сохраняют сходство с нами, но и стертый, искаженный намек на то, чем мы, возможно, были несколько миллионов лет назад. И, что не менее важно, быть может, нам удастся распознать те или иные пути, которые в конечном счете привели к различию между нами.

Сама идея изучения приматов для лучшего познания человека далеко не нова. Еще в 20-х годах нашего века Роберт Йеркс в Соединенных Штатах Америки наблюдал ручных шимпанзе, а Солли Закермен знакомился с павианами гамадрилами в Лондонском зоопарке. Оба они внесли важный вклад в науку о приматах, но и они сами, и другие исследователи постепенно пришли к выводу, что по-настоящему разобраться в сложностях сообщества приматов можно, только изучая животных в естественных условиях.

Правда, один человек много раньше уже вел такие исследования. Юджин Маре, эксцентричный южноафриканский поэт, наблюдал поведение павианов еще в 1905 году. Однако он жил в постоянной нужде и к тому же из-за тяжелой болезни стал наркоманом. Хотя он собрал много новых и ценных сведений о павианах, его труды не получили известности.

Научные полевые наблюдения за приматами начались в 30-е годы, когда Ч. Карпентер приступил к изучению гиббонов в Таиланде и обезьян ревунов на острове Барро-Колорадо в Панамском канале. Однако по-настоящему они развернулись лишь после второй мировой войны, когда многие молодые специалисты — некоторые из них впоследствии приобрели всемирную известность — покинули университеты и музеи и занялись изучением обезьян в естественных условиях. Они изучали гиббонов и орангутанов в Юго-Восточной Азии, лангуров в Индии, горилл, шимпанзе, павианов и разных лесных обезьян в Африке. В Центральной и Южной Америке началось интенсивное изучение обезьян Нового Света.

Оказалось, что вести наблюдение за приматами гораздо сложнее, чем думали прежде. Многие из них, например горные гориллы, обитают в труднодоступных местах. Другие держатся в верхнем ярусе джунглей, где они практически невидимы. Третьи, такие, как орангутаны, крайне редко встречающиеся животные. И почти все они стараются прятаться от наблюдателей. К тому же далеко не всегда бывает ясно, чему следует придавать значение и как истолковывать результаты наблюдений. Разные виды ведут себя по-разному в разных местностях, под воздействием разных экологических условий и даже в зависимости от плотности популяции.