Недостаточно худая. Дневник топ-модели - [21]

Пока все загорали на пляже, я отправилась в аптеку для пополнения запасов. Я получила то, что хотела, и никто ничего даже не заметил. Ну почему я не подумала об этом раньше?

Еще я надеялась на то, что слабительное хоть немного уймет боли в животе, но нельзя было получить все и сразу. Рассчитывать на то, что слабительное поможет мне справиться с тревогой, сжимавшей в свой стальной кулак мой бедный желудок, было глупо. Но если на последние три дня путешествия оно вернет нашей семье относительное спокойствие, этого будет больше чем достаточно. Я сразу заметила, насколько обрадовался отец, когда я начала есть овощи и курицу. Радость в его глазах делала счастливой и меня. Я обожала папу. Разве он был виноват в том, что ничего не понимал?

А потом я купила себе чемодан! Чемодан топ-модели: не очень большой и не очень маленький, черный и блестящий, с окантовкой из цветов, чтобы его можно было легко узнавать во всех аэропортах мира. Мама подарила мне симпатичный ярко-розовый ежедневник, чтобы было где записывать все свои встречи. Теперь я была готова к бою.

Алекс закачал в мой iPod записи Ленни Кравица, Робби Уильямса, Эрика Клэптона, Рено Капюсона, а также песни групп Coldplay, Curry and Coco, Pony Pony Run Run, Lilicub, Téléphone и дуэта Саймона и Гарфанкела, чтобы все они были со мной, пока я буду далеко. Мне просто надо было надеть наушники, чтобы услышать то, что слушает в данную минуту мой брат и что бы ему хотелось дать послушать мне.

* * *

Утром 30 августа я застегнула свой чемодан. Алекс спустил его в лобби отеля. Я еще раз побрызгала Юки мамиными духами и засунула в свою сумочку. Мама дала мне четвертинку успокоительного, которое мне здорово помогло, когда я садилась одна в самолет тремя неделями ранее.

Я спустилась к ним вниз. Как только подъехало такси, я расплакалась. Мы все уселись в машину, и я сказала: «Я не хочу ехать. Я не справлюсь со всем этим». Лео начал плакать. Отец сказал: «Ты нервничаешь, потому что не знаешь, что ждет тебя впереди, так что последние недели показались тебе целой вечностью. Но очень скоро ты увидишь, зайка, что в огне сражений ты устоишь». Мама добавила: «Он прав, Луч. Меньше чем через три недели ты снова будешь дома. И поверь, время пробежит так быстро, что ты не успеешь и глазом моргнуть». Тем не менее голос ее дрожал, и она тоже начала плакать. Только Алекс не проронил ни слова.

Мы прибыли в аэропорт и все вместе прошли в зону вылета. Я продолжала плакать. Плакала и мама, и даже Лео, покрывавший маленькими поцелуями мою руку. У папы глаза были сухие, но они как-то по-особому блестели. Алекс подошел ко мне и, крепко обняв, сказал: «Ты самая красивая девчонка в мире, сестра. И я люблю тебя». На глазах у него были слезы – а он никогда не плакал. И никогда не говорил мне ничего подобного.

Я обняла всех в последний раз, а потом ушла. Именно в этот момент я почувствовала, что меня как будто больше не существует. Вообще.

Нью-Йорк

Я приняла еще четвертинку успокоительного в самолете: меня не покидало ощущение того, что я тонула в своей тоске. И своей тревоге. Я постоянно думала о маме и о том, как я переживу эти семнадцать дней без нее. Семнадцать дней, когда мне так ее не хватало всего два часа спустя! Я вышла в туалет, чтобы поплакать, пытаясь успокоить себя, дыша медленно и глубоко. Я брызнула на лицо немного холодной воды, стараясь не тереть и без того красные глаза, чтобы по прибытии в Нью-Йорк не выглядеть как бешеная крыса. Вернувшись на свое место, я прижала как можно крепче к себе Юки и попыталась заснуть. Перед моими глазами неустанно крутились разные образы. Злость Алекса, поцелуи Лео, Великий Каньон и Венис-Бич, сцены с отцом и его постоянная тревога, то, как он называл меня зайкой, а мама – Лучом, ходьба по бортику бассейна, Беверли-Хиллз и могила Мэрилин Монро на Вествудском кладбище в Лос-Анджелесе, дрожащие руки дедушки, говорящего мне: «Моя малышка, Викторинетт, ты сводишь меня с ума», голос Фло, сливающийся с моим злобным внутренним голосом, который становился все более и более навязчивым. И коротенькие, полные любви записочки, без моего ведома проскочившие в мой ежедневник.

Мамины слезы…

Себ ожидал меня в аэропорту. Он был все тем же, что и всегда: переполненным энтузиазма и бахвальства трепачом. К своему собственному удивлению, я обрадовалась, увидев его. Его приветствие «Моя дорогая, мы просто вышибем почву у них из-под ног» меня даже несколько утешило. На огромной машине с шофером мы отправились на Манхэттен, в район Челси. Себ достал из своего портфеля огромную папку. В ней был мой новый телефон с местным номером, ключ от квартиры 3С в доме номер 221 по Шестнадцатой Уэст-стрит, где в течение трех недель я должна была жить вместе с Олимпией и Мадлен. («Они приехали на прошлой неделе, и им уже не терпится снова увидеть тебя».) Помимо этого, там лежала карта Нью-Йорка, на которой он одним крестиком отметил мой домашний адрес, а другим – расположение офиса Silent («Видишь, надо пройти вверх по улице, всего десять минут пешком») и список всех людей из агентства, с кем мне было необходимо контактировать, их телефонные номера, а также номер телефона французского посольства. («На всякий случай, но последний тебе не понадобится. В конце концов, я всегда буду рядом с тобой».) Я надеялась, что постоянно рядом со мной его не будет, потому что он уже начинал безумно утомлять меня!