Недоразумение - [5]

— А… его жена… Жильберта?

— Я уже говорил вам, что она ждет возвращения мужа.

— Но… она не будет введена в курс дела?

— Ни в коем случае. Я хорошо ее знаю. Она бы никогда не согласилась на такую комбинацию. Речь идет о том, чтобы защитить ее интересы… вопреки ей. Я невольно рассмеялся, хотя мне было отнюдь не до шуток.

— Вы меня принимаете за дурака, — сказал я. — Нет, не настаивайте. Я вас любезно выслушал. Ваша история очень забавна. Но я не согласен. Потому что… Потому что то, что вы мне здесь рассказываете, ни в какие ворота не лезет. Я все-таки кое-что соображаю. Пока я говорил, он быстренько заполнил чек. Подписал его.

— Я знаю, — сказал он. — Поверьте, я рассмотрел этот вопрос со всех сторон. Но, само собой разумеется, есть масса деталей, которые вам пока еще неизвестны и которые заставят вас изменить свое решение. Мне надо объяснить вам, каков был Поль де Баер. Этот человек никогда не был счастлив. Он очень рано потерял отца. Мать исполняла все его прихоти. Но у Поля де Баера не было цели в жизни. Одно время он увлекся игрой на скрипке. Потом начал заниматься рисунком и архитектурой. Но его ничто не могло надолго заинтересовать. Вскоре после женитьбы, может быть, ему казалось, что он лишился свободы, он стал отлучаться из дому. Исчезал на несколько дней, возвращался без единого су в кармане и замыкался в пугающем молчании. Когда он вновь уезжал, мы даже чувствовали некоторое облегчение. Что тут говорить, он был человек не слишком уравновешенный. Вот почему, даю вам честное слово, у Жильберты не возникнет никаких подозрений, если я позвоню ей по телефону и скажу, что нашел вас и что вы потеряли память…

Я открыл дверцу и выскользнул из машины. Я был с ним достаточно терпелив, но мне надоели все эти глупости. Двойник и, сверх того, утративший память. И что там еще? Я ушел, не оглядываясь. Я был вне себя, а воспоминание о чеке у меня просто вызывало отвращение. Целый миллион! Это позволило бы мне вновь подняться на поверхность. Кем же, в сущности, был этот Франк? Мошенник? Больной? Фантазер? Я пошел по улице Гудона. Негромкий автомобильный гудок заставил меня вздрогнуть. Автомобиль медленно следовал за мной. Франк улыбался, держа чек в руках. Несмотря на жару, я постарался ускорить шаг. Гул мотора по-прежнему сопровождал меня, и мне вспомнились обрывки этой невероятной истории… Нотариус… Жильберта… Не будь этой женщины, остальное выглядело бы еще более или менее правдоподобно… Но возвращение страдающего амнезией мужа!… Одно из двух: или все это было правдой — и мне предлагали сыграть гнусную роль… или же все это было ложью — и тогда эта женщина была просто дрянью… Я уже ничего не понимал. Я не мог рассуждать здраво. Я вбежал в вестибюль гостиницы и перевел дух. Я снова услышал короткие гудки и бросился к лестнице. И столкнулся с соседкой по площадке.

— Да вы же совсем больны! — воскликнула она.

— Нет, пустяки… Это все от жары…

— Вы хоть что-нибудь ели сегодня? — Конечно.

Она открыла сумочку и достала несколько ассигнаций. Я резко оттолкнул ее и заперся у себя в комнате. Мне хотелось оскорбить кого-то, ударить. Неужели все уже принимают меня за нищего? Да, конечно! А я скоро и стану нищим. Я ломаюсь, когда мне предлагают деньги, но через несколько дней, если я захочу уберечь свое драгоценное самолюбие, то буду вынужден заложить свою скрипку. Мне за нее дадут, вероятно, двадцать тысяч франков, это позволит мне продержаться недели две. А потом — полный крах. Вот до чего я дошел. И Франк это прекрасно знал, он знал все. Я растянулся на кровати. Припомнил эту нелепую историю во всех подробностях. Там не было явных несуразностей, но выглядела она на редкость ребяческой, хоть я и не мог понять почему. Я видел фотографию этого де Баера. И должен был признать, что мы с ним похожи друг на друга как две капли воды. Впрочем, если Франк месяц назад дал себе труд навести обо мне справки, значит, у него были очень веские причины сделать это. С другой стороны, де Баер, даже не страдая полной потерей памяти, мог вполне вести себя как человек, страдающий неврозом. Я кое-что читал об этом. Люди, забывающие то, что вызывает у них особую тревогу, — случай не такой уж редкий. В общем, каждая отдельная деталь была вполне допустимой. Но вся история в целом звучала фальшиво, в ней чувствовался какой-то обман. Но чем я рисковал? Этот вопрос, словно яд, отравлял мне душу. Ведь никто и не требовал от меня, чтобы я поверил этим бредням. Нанимали мое тело, а не мой ум. Этот ангажемент не так уж отличался от остальных. Вместо того чтобы играть на своей скрипке, я буду играть своими глазами, голосом, руками. Какая разница?

Я смочил голову холодной водой, причесался и взял свой футляр. Мне пора было идти. Машина Франка, как только я появился на тротуаре, тут же ловко отделилась от вытянувшихся в ряд машин. Франк ждал меня. Он следовал за мной до самого «Джамбеу». Я видел его в зале, как обычно, погрузившегося в чтение своей газеты. Мне плохо запомнился этот вечер. Я играл как во сне. Я смотрел на Франка. И думал о нотариусе, который сразу же вызовет полицию. Подлог и использование поддельных документов. Франк спокойно потягивал пиво… Он и вполоборота выглядел таким же массивным и упрямым, как бык. Он уже имел некоторую власть надо мной, благодаря своей невозмутимости, уверенности в себе, тяжеловесности. Я не стал противиться, когда он повел меня ужинать. Он заказал, как я и предполагал, обильный, сытный ужин. Однако ничего еще не было решено. Я пока еще был свободен и стал доказывать ему, чтобы не уронить своего достоинства, что у всей этой комбинации нет ни малейшего шанса на успех.