Недометанный стог - [59]
Ее голос, звучавший напряженно и жестко, прервался. Но Светлана не выдержала:
— А откуда вам известно содержание его писем? — сердито спросила она.
— Он мой сын, мой честный сын, — заносчиво и непреклонно сказала Мишина. — Он никогда не скрывает от матери, да и от людей своей любви, своих надежд и даже своего горя.
«Маришка, Маришка, как же это? Что ты наделала? — вертелось в голове у Светланы. — Как это не похоже на тебя. И что это? Любовь? Флирт? Безумие?!»
Она вслушивалась в раскатистые интонации старухиного голоса, думала только о Марине и вдруг, даже для себя неожиданно, спросила:
— А где… они… могут быть?
— И это я вам скажу, — почти грозно заявила старуха. — Ведь она опозорила не только Алешу, она соблазнила его приятеля, товарища по работе, слабовольного, бесхитростного человека. Они сбежали туда, где живет его мать.
Она назвала город и адрес, назвала таким тоном, что Светлана поняла: она должна немедленно удалиться, уйти куда угодно от суровой уральской старухи. Она попрощалась, машинально положила тюльпаны на стол и направилась к двери. Уже у дверей ее догнал окрик:
— Вернитесь!
Она повернулась. Старуха Мишина указывала на лежащие на белоснежной льняной скатерти розовые тюльпаны таким жестом, словно там лежала ядовитая змея.
Светлана взяла тюльпаны, уловила взгляд старухи, в котором ясно можно было прочитать: «Все вы, подруги, одним миром мазаны!», и тихонько прикрыла за собой дверь.
Она направилась к вокзалу, а в голове ее теснились сотни различных предположений, одна мысль мешала другой. Одно она решила твердо: сейчас же уехать, разыскать Марину и точно разузнать, в чем же дело.
Поезд в тот город отходил глубокой ночью. До самого отхода Светлана не вышла из душного зала ожидания, тщетно старалась сосредоточиться на расплывающихся строчках какой-то газеты. Она пыталась заставить себя не думать ни о чем: ехать по указанному Мишиной адресу было недалеко, и она решила не гадать заранее, не мучить себя, а выяснить все на месте.
Вагон был плацкартным: в купейных не оказалось мест. Светлане досталась боковая полка. Хмурая, заспанная проводница сразу же принесла ей белье, но спалось Светлане плохо: все лезли в голову думы о такой хорошей, такой серьезной, волевой, такой умнице Марине. И о случившемся с ней, невероятном, непохожем на нее, абсолютно чуждым для Светланиного понимания и принятия. А поезд лязгал, сползая по уральскому хребту к югу.
Вышла Светлана часов около одиннадцати дня в тихом уральском городке прямо под яркое солнце. Светел и тепел был начавшийся день. Зелень на кустах и деревьях выглядела свежей и нарядной, вдали поднималось несколько округлых лесистых гор, а две горы, стоявшие в стороне рядом, походили на девичью грудь. Светлана вдруг успокоилась и повеселела. И пошла разыскивать Дмитрия Котова.
Улочка, где находился дом его матери, была застроена почти сплошь одноэтажными особняками. Тянулась эта улочка от старой, облупившейся церкви, и были на ней палисадники и деревья, а за домами огороды. Шла улица к неширокой, но быстрой реке.
Дом Котовых стоял на ленточном фундаменте из плитняка. Бревна были толстыми и черными. Занавески на окнах, несмотря на полдневый час, оставались задернутыми. Закрытой изнутри оказалась и дверь. Светлана бочком протиснулась во двор в приоткрытые высоченные ворота. Во дворе было пусто, но за двором располагался огород, и там звучал человеческий голос.
Светлана подошла к калитке, увидела в огороде пожилую женщину в белой, довольно грязной кофте, в черной длинной юбке. Женщина шлепала по бороздам в стоптанных тапках, которые еле держались на худых ногах с потрескавшимися пятками, то и дело выглядывавшими из задников, и кричала на куриц. А те суматошно носились по грядкам.
— Ах вы лешие! Ах паразиты! Сволочи вы эдакие!
И прибавляла словечки покрепче по адресу неизвестных лиц, которые, видимо, являлись владельцами кур.
Наконец она расшугала куриц по соседским огородам и начала поправлять забор, вставляя в промежутки между досками то тут, то там палки. Тогда Светлана окликнула се.
— Жена Дмитрия Котова дома? — без обиняков спросила она, потому что совершенно не представляла, как теперь называть Марину: Мишиной ли, по девичьей ли фамилии?.. И решила спросить так.
— Да ведь он у меня неженатый, — ответила женщина, на секунду приостановившись, поглядев на Светлану, и снова принялась за свое дело.
— Но мне сказали, — заикаясь, начала Светлана, — что они… то есть он… Ну, в общем, он к вам женщину увез…
— A-а, это ты насчет той шевырешки, что с ним приезжала, — сказала женщина и подошла поближе. Она вытерла длинный нос подолом кофты и прибавила: — Верно, он тут одну привозил… кралю. Сейчас-то он на работу ушел: здеся теперь устроился. А она пожила, поди, недели с две и уехала.
— К-куда уехала? — Светлана была совершенно ошеломлена.
— Да тут близко, — старуха назвала город. — Там, слышь, работать будет. Какая от нее работа… За другим, поди, мужиком. Митя, похоже, и расстроился даже. Не пускал ее. Письмо ей писал. Смутный такой ходит. А я ему говорю, я человек прямой: «Плюнь, говорю, Митька. Эку невидаль приволок. Потаскушка какая-то, ишь, нашла моду от мужика к мужику ездить. Хватит на свой век таких б…!»
В северной части Костромской области, где сохранился еще кусочек европейской тайги, откуда текут в Волгу холодные и загадочные лесные реки, живут молчаливые, немного замкнутые, рослые, сильные русские люди. Суровые на вид, они умеют работать, любить, бороться за свое счастье, умеют хранить честь, верность, дружбу. Этим людям с отзывчивыми, щедрыми сердцами, их жизни, нелегкому труду посвящены почти все рассказы Л. Воробьева.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.