Нечто из Блэк Вудс - [33]

– Что ж, – едва заметно кивнул он. – Мне нечего тебе возразить, потому что я не охотился на призраков и вплоть до твоего появления вел вполне нормальную жизнь.

Старая кошка, разбуженная скрипнувшей дверцей, приоткрыла желтые глаза, без особого интереса скользнув расширенными зрачками по лицу своего хозяина. Затем зевнула, потянулась и перевернулась на другой бок, тут же снова погрузившись в крепкую дрему.

Рид несколько секунд задумчиво таращился на спящее животное, после чего тихо произнес:

– Мне все же не дает покоя один вопрос…

– Почему на нас не напали? – закончил я вместо него, ныряя на пассажирское сидение. – По-моему, здесь все более, чем очевидно.

– Правда? – Рид свалился на соседнее водительское кресло, провернул ключ и завел мотор. – Может, поделишься со мной своими догадками?

– За пачку сигарет я бы сейчас сделал все, что угодно, – я с надеждой приоткрыл бардачок и заглянул внутрь, но не увидел там ничего, кроме своего пистолета, пачки смятых купюр и удостоверения детектива. – Давай по пути заскочим в продуктовую лавку, иначе я не продержусь и до обеда.

– Ты не продержишься и часа, Миллер, если не расскажешь, до чего додумался твой прокуренный мозг.

– Как грубо, – я едва сдержал улыбку, заметив серьезное и сосредоточенное лицо напарника. – Неужели ты сам еще не понял?

– Нет, – процедил он сквозь зубы, и на его щеках зарделся едва различимый румянец.

Я отвел зрачки от смущенного Алекса Рида и взглянул в окно, за которым медленно ползли сонные улочки Блэк Вудс. Почти все окна в одноэтажных домах еще были погашены. Лес, окутанный плотным слоем предрассветного тумана, остался за нашими спинами, в зеркале заднего вида.

– Просто мы с тобой не представляем никакого интереса для чудовища, что прячется в этих деревьях, – ответил я наконец, все так же разглядывая за стеклами полицейского авто унылый утренний пейзаж. – Очевидно, оно точит зубы только на местных.

***

– Я не понимаю, – исступленно повторил Лаффер, резко отодвигая кружку с горячим кофе. – Какое это имеет значение?

– Мы видели мальчика в лесу, Ник, – произнес я, распечатывая новую почку сигарет. – Так что значение это имеет.

– Но… – он ошарашенно уставился в мое лицо, будто не веря собственным ушам. – Он не мог бы… Это просто какой-то бред! Томми никогда не причинил бы вред другому человеку, я ни за что не поверю в это. Он всегда был… Он был…

– Живым, – невежливо прервал я шерифа. – И меня интересует, как и почему он умер.

Лаффер обхватил седеющие виски руками и сдавил их, как если бы желал избавиться от нежданно нагрянувшей головной боли. Затем он прикрыл веки и сделал глубокий вдох.

– Томми Уайтингс погиб около года назад, прошлой осенью, – тихо сказал он, не открывая глаз. – Я нашел его в лесу… Он… он свалился в какую-то расселину, и не сумел из нее выбраться.

Шериф сглотнул ком, застрявший в горле, распахнул веки и поджал губы. Я видел, как тяжело ему говорить об этом, но даже не думал прекращать расспросы.

Алекс Рид, сидевший рядом с очередной чашкой свежесваренного кофе в руке, подался вперед, чтобы лучше слышать сбивчивые фразы Лаффера.

– Он пошел в лес и заблудился? – спросил он, делая большой шумный глоток.

– Нет… – глаза шерифа странно блеснули. – Не совсем так…

– Тогда как? – я поторопил Ника, который грозился вновь впасть в оцепенение. – Как он погиб?

Стоило мне рассказать шерифу о том, что приключилось с нами в лесу этой ночью, как его лицо покрылось непроницаемой белой маской. Он несколько раз переспрашивал меня, уверен ли я в том, что видел именно этого мальчика, а не какого-либо другого, и не померещилось ли нам двоим это вообще.

И лишь когда Рид подтвердил каждое мое слово, мертвенно-бледное лицо шерифа исказил испуг: он наконец поверил нам.

– Томми жил в Блэк Вудс с рождения, как и многие из нас, – проговорил Лаффер слабым голосом. – Его мать умерла, когда мальчику исполнилось пять лет, так что Томми жил вдвоем с отцом. Знаете… После потери жены Билл Уайтингс стал много пить. Несколько раз учительница начальных классов вызывала меня в школу, когда замечала на руках и шее мальчика новые синяки, но… Все, что я мог – это просто поговорить с Биллом и в очередной раз припугнуть его своим значком.

– Он избивал сына?

Я внимательно посмотрел в подернутые влагой глаза шерифа. Тот как будто сморщился на своем стуле, став неожиданно гораздо меньше. Он словно мечтал съежиться настолько сильно, чтобы стать невидимым для окружающих.

– Да, – ответил он, стараясь незаметно вытереть рукавом мокрые веки. – Знаете, Томми все жалели здесь. Иногда его бесплатно подкармливали в закусочной на Редроуд, мальчик был такой худой… Он был самым маленьким в классе. Всегда ходил в старой одежде, которую Биллу отдавали сочувствующие родители…

Я почувствовал, как в глубине горла что-то встало поперек, сдавив дыхание. С трудом проглотив тугой комок, я подался вперед, едва ли не касаясь кончиком носа лица шерифа, и проговорил:

– В лесу он оказался, когда сбежал из дома, верно?

Лаффер поднял глаза, и я увидел, что из уголков его век катятся слезы. Кончики его пальцев, нервно подрагивающие на столешнице кухонного стола, были почти такими же бесцветными, как и его побледневшие губы.