Нечисть, нежить, нелюдь - [34]

Лишь кровь не изменилась.

— Где вы откроете проход? — снова спросил чернокнижник и пошевелил пальцами. Ему не было дела до амулетов.

Лиска захлебнулась криком. Амулет выскользнул из ее руки и упал в грязь.

Сколько таких черных капелек «ходит» по Тарии? Одна у меня, одна у Лиски, одна у Залома. Я не спрашиваю, зачем они, потому что ответ очевиден. Именно так приносили жертвы. Какой селянин откажется прогуляться со старшим до околицы? Залом был «своим».

Откуда они их взяли? Как один из артефактов попал к Дамиру? И куда пропал сам действительный маг?

— Ну, — поторопил Вит, давая рыжей краткую передышку от боли.

— Там! — выдохнула она. — Там, у колодца Гнуса-плетельщика.

— Ключ?

— Не-э… — простонала Лиска.

— Ключ! — потребовал чернокнижник.

— Не знаю!

Магические ниточки вздрогнули и стали жесткими, словно их окунули в крахмал и высушили…

— Не знаю! — завыла девушка. — В прошлый раз, когда псише попало к девчонке, мэтр сказал, что это не моего ума дело, — выкрикнула она и стала повторять: — Не знаю! Не знаю! Не знаю!

Нити оборвались с сухим хрустом, как ветки собранного в засушливое лето хвороста. Голова рыжей безвольно повисла, ноги разъехались. Вит разжал руку, и девушка упала в кладбищенскую грязь.

И тут в Волотках завыли собаки.

— Канал открыт, — повернулся ко мне Вит. — И дасу уже вступил в него. Времени почти не осталось. — Он схватил упавшую Лиску за волосы, приподнял и приказал: — Показывай, где там живет ваш Гнус и что он плетет. У меня не то настроение, чтобы ходить по гостям и спрашивать дорогу, — рявкнул чернокнижник, заставляя рыжую встать. — Бегом!

Грязь чавкала под ногами, Лиска периодически подвывала, два раза падала, тогда вириец тащил ее за собой, словно куль с мукой или волокушу, не замедляясь ни на секунду и не думая, что рядом с ним живой человек.

В одном из амбаров с распахнутой дверью горела дававшая скудный размытый свет лучина. Задумчиво жующая траву коза проводила нас равнодушным взглядом. Самая мирная картина, которую можно представить в дождливый летний день. Где-то квохтали куры. Выли собаки.

Раздался тихий, на грани слышимости, свист. Вит отпустил волосы Лиски, та упала в грязь лицом и, кажется, даже не собиралась подниматься, лишь, повернув голову, судорожно, часто дышала.

— Ты долго, — прошептал появившийся из темноты Рион. Только я заметила, как из руки вирийца исчезло какое-то переливающееся заклинание, которое едва не полетело в голову чаровнику. — Нашел Айку? — Парень пригляделся к Лиске, нахмурился, поднял голову и наконец увидел меня. — Во имя Эола, что произошло?

— Я не верю, в Эола, — ответил Вит.

— Да какая разница! — выкрикнул Рион. — Айка, ты как?

— Если еще стоит, значит, царапина, иначе давно бы уже лежала на обочине, — не дал ответить мне чернокнижник.

Не знаю, что меня так зацепило в его словах, может, легкость, с которой он их произнес, а может, злость, но… После этого я наконец смогла опустить глаза и, подцепив мокрую, надорванную у ворота рубаху, посмотреть на рану. Не скажу что царапина, не скажу что маленькая, но не смертельно — жить буду.

— Нашли убивцев? — спросил появившийся из-за ближайшего плетня Михей. — Так где будет ритуал-то? Может, ну его? Спать пойдем, не верю я, что дасу в такую сырость нос сюда высунет…

Я бы, может, тоже не поверила, особенно вспоминая козу, жующую траву в сарае, но… Собачий вой стих, словно всем шавкам в округе вдруг зажали пасть.

За забором, там, где сквозь дождь проступали очертания колодца, вдруг полыхнуло белым, словно зарница. Полыхнуло и потухло.

Вириец одним движением перепрыгнул плетень, Рион неуклюже полез за ним, Михей заряжал арбалет, хотя в такой дождь толку от него чуть. А я задалась вопросом, стоит ли лезть напрямую? Может, проще обойти по широкой дуге и…

— Айка, — позвал Михей, перехватывая оружие, и я, конечно, полезла следом. Воистину, отвар елики не шел мне на пользу.

Чернокнижник первым достиг бревенчатого сруба, сейчас казавшегося осклизлым и грязным. Глаза мужчины полыхнули алым, я муркнула, словно домашняя кошка, которую хозяин мимоходом погладил по загривку. Слава Эолу, шум дождя заглушил все звуки.

Парни остановились у колодца. Вспышка растворилась в сыром мареве дождя. Михей осторожно обошел сруб, грозя мокрому дереву арбалетом. Бревна остались равнодушными. А больше оценить его героические намерения было некому.

— И что теперь? — спросил Рион.

Ответом ему стала очередная вспышка, только половиной вара правее, совсем у другого колодца, в другом огороде. Вириец выругался и бросился дальше.

Следующий колодец, у второго тонущего в серости дома, ничем не отличался от предыдущего. Лишь шум дождя да тишина. Собаки больше не выли.

— Испытываю желание протереть глаза, — буркнул чаровник и спросил у кудесника: — Сталкивался с таким раньше?

— Не уверен, — напряженно ответил Вит.

Снова вспыхнуло чуть левее, и тут же, без перерыва, еще раз позади нас. Больше всего эти вспышки походили на белые лучи света, что так любят рисовать в книгах о магах художники и вышивать на гобеленах мастерицы.

Еще одна вспышка — за дорогой, по которой мы пришли и на которой оставили Лиску.