Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [70]
Одно было ясно: ситуация была сложная.
– Итак, давайте подведем итоги, – сказала Лейтон, когда аплодисменты смолкли. – Наберут ли дети из Бьюлы сто двадцать пять баллов на Когнаве? Возможно, нет. Но если вы отдадите их изучать фарси, я вам гарантирую, что они легко заткнут за пояс одноязычных городских школьников. Давайте назовем это «радикальным внедрением». Как мы поднимем вопрос об этих детях при обсуждении образования для одаренных? Как мы встроим их в процесс отбора учащихся в нашу академию? Как обеспечим равные шансы на поступление для этих детей и для одноязычного ребенка с Кленового холма, чья семья может позволить себе интенсивную подготовку к экзамену и индивидуальные занятия с репетитором?
– Шикарно, – тихо сказал Бек, но сидящий перед ним папа услышал. Он резко повернул голову и наградил Бека недовольным взглядом. «И как же много всего в этом взгляде», – подумал Бек, когда мужчина отвернулся. Беспокойство, неуверенность, хрупкость, свойственное либералам чувство вины. И, может быть, тень страха.
35. Бек
Во дворе школы Бек увидел четверку подруг, собравшихся у выключенного фонтана. Его бывшая жена была в черном обтягивающем платье, слишком коротком для вечерней прохлады в предгорьях. Платье выгодно открывало гладкие дуги ее икр, как будто Азра пришла на собрание прямо со свидания за ранним ужином. Четыре женщины стояли кружком, отгородившись от толпы. Саманта Зеллар о чем-то взволнованно трещала – наверное, о том, какие шансы на поступление у ее монолингвальной дочери.
Гарет вышагивал вдоль дальней части фонтана, уткнувшись в телефон и ожидая жену.
Бек подошел к нему:
– Привет, дружище.
Гарет хлопнул его по руке:
– Давно не виделись.
– Я как раз об этом подумал.
– Надо бы нам…
– Точно. Так что же, давай сегодня, чего тянуть?
Соня уже должна быть дома, а мальчишки поужинали, спасибо кредитке.
Гарет согласился, и, когда четверка подруг прощалась, подошел к жене, стоявшей спиной. Он сделал медленный запинающийся шаг, как левый защитник, боящийся пропустить пенальти. Роуз развернулась к нему: «Чего?» И Бек наблюдал, как Гарет излагает ей свою просьбу. Роуз посмотрела на Бека, очень мило нахмурив бровки, но потом неохотно повела пальцами, соглашаясь.
На пути к машине Бека Гарет пояснил:
– Роуз бесится.
– Что так?
– Да из-за того мальчишки, который вышел на сцену.
– Маленький такой, в очках? Полиглот который?
– Точно. В общем, это сын нашей уборщицы. Его мама говорила из зала.
– Ничего себе, – улыбнулся Бек. – Так почему же это ее вывело?
– Ты же знаешь Роуз. В таких ситуациях ей так стыдно становится.
Улыбка Бека померкла. У них тоже была помощница по хозяйству, но в середине февраля Беку пришлось ее уволить без предупреждения. Из-за этого он чувствовал себя погано, да и Соня была не в восторге, но поток наличных просто иссяк, а уборщица почему-то не принимала чеки.
Бек повез Гарета в «Фортинерз», крошечную пивоварню на севере Кристала. Раньше здесь располагалась автомастерская, но потом помещение переделали и поставили окна во всю стену с видом на предгорья. Даже для вечера вторника здесь было тихо. Телевизоры в пивной показывали футбол и хоккей, в динамиках тренькал струнный оркестр. Приятели уселись за столиком снаружи и заказали по пол-литра местного светлого эля. По ту сторону Широкой улицы громадина горы Каритас загораживала звезды. Машины шли своим маршрутом по дороге Каритас, и их огоньки были похожи на лампочки медленно разматываемой гирлянды.
– Что думаешь насчет этой Битси? – спросил Бек, когда принесли пиво.
– Не знаю, – ответил Гарет. – Вся эта история со школой…
– Да.
– Роуз думает только о том, пробьется ли Кью в эту фкадемию. Но мне кажется, все это плохо влияет на Эмму Кью.
– То же самое и с моими ребятами.
– Правда?
– Они ссорятся, в них бурлит дух соперничества. А я считаю, этому бурлению место на футбольном поле.
– Мм… – Гарет промокнул губу салфеткой. – А мне кажется, в одиннадцать лет дети не должны думать об оценках за тесты и фишках для портфолио.
– Ага, – поддакнул Бек, отчасти соглашаясь с его мыслью, но удивляясь, откуда у Гарета такая уверенность в собственной непогрешимости. Иногда его речи звучали, как цитата из какого-нибудь паршивого журнала о воспитании, какие разложены в кабинете педиатра.
– А как у вас с Роуз? – переменил Бек тему. – В прошлую нашу встречу она была с тобой неприветлива. Сейчас лучше?
Гарет мягко покачивал свой пивной бокал.
– То лучше, то хуже. Кто знает?
– Повезло тебе, дружище. Вот Азра меня никогда назад не примет.
– А ты бы хотел к ней вернуться?
– Да я сам не знаю, чего хочу. Мы тут с коллегами в прошлом месяце зашли в бар лясы поточить. Смотрю я на публику и вижу: сидят за столиком четыре горячие дамочки, мохито попивают. И знаешь что? Это наш квартет праздновал день рождения Лорен.
– А какое это имеет отношение к тебе и Соне?
Бек пожал плечами.
– Мне просто кажется, у меня в голове вечно сидит мысль, что я не на своем месте. Потому что они так здорово выглядели, и не в том смысле, что здорово для мамашек средних лет. Богом клянусь, Азра сейчас намного красивее, чем в двадцать пять.
