Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [59]

– А, точно.

Гарет с постным видом поджал губы. Роуз почувствовала, как всего по прошествии двенадцати часов пламя вожделения охладилось до привычной ровной антипатии, которую она всегда чувствовала к мужу. «Быстро, однако», – подумала Роуз.

Она отодвинулась от Гарета, пытаясь вернуть самообладание.

– Может, спросим у самой Кью, чего она хочет?

– То есть?

– Насчет Кристальской академии и всех вступительных испытаний. Если она больше не хочет в них участвовать, не будем заставлять. А если хочет продолжать, пусть идет дальше.

– Ладно. – В голосе Гарета слышалось подозрение. – Но что, если…

– Кстати о птичках! – сказала Роуз, заметив дочку внизу лестницы. Девочка тащила за собой любимое шерстяное одеяло. – Привет, птичка! Иди к нам, – позвала Роуз в дверь.

Эмма Кью добрела до веранды. Спросонья она терла глаза тыльной стороной ладони. Девочка забралась к папе на колени и положила ступни на ноги Роуз. Ее нос кнопочкой задрался кверху, втягивая воздух.

Роуз взглянула на дочку по-новому. Одна из ее коллег, изучавшая нейропсихологию и в частности процесс познания у животных, утверждала, что мозг собаки способен различать практически бесконечное количество запахов. В носу собаки находится триста миллионов обонятельных рецепторов, тогда как у человека их всего шесть миллионов. Кью лежала рядом в пижаме, закутавшись в одеяло, и Роуз представила, как нейронные рецепторы дочери отфильтровывают данные из внешнего мира – тысячи перемешанных запахов улицы.

– Роуз. Роуз.

Женщина посмотрела на Гарета.

– О чем ты задумалась?

«Для особо одаренных». Роуз думала о том, что Эмма Кью набрала 135 баллов. Их дочь на Когнаве просто превзошла себя.

– Об овсянке. Хочешь овсянки, Кью? – Роуз кончиком пальца коснулась носа дочери.

Кью попросила:

– Мне, пожалуйста, яичницу-болтунью с сыром и еще тост из белого хлеба, – сказала она и снова изящно втянула носом запахи. Девочка обернулась понаблюдать за белкой, которая скакала среди сорняков по их заднему двору размером с почтовую открытку.

– Ну вот, а пока мы не сели завтракать, – начала Роуз, – мы хотели бы кое о чем с тобой поговорить.

– Может, выбрать другое время? – предложил Гарет.

– Время для чего? – спросила Кью.

– Мы можем и подождать, – беззаботно ответила Роуз, но она знала свою дочь.

– Я не люблю ждать.

Кью заерзала на коленях у Гарета. Тот посмотрел на Роуз и пожал плечами.

– Ну тогда ладно, – сказала Роуз. – Слушай, Эмма. Вчера мы получили письмо насчет экзамена, который ты сдавала.

– Насчет Когнава?

– Да. Ты очень хорошо сдала.

– Правда?

– Правда, – подтвердил Гарет из-за ее спины.

Дочка запрокинула голову, упершись папе в ребра, и уставилась на его подбородок. – И сколько баллов я набрала, папочка?

– Это неважно.

– Сто тридцать пять, – сообщила Роуз.

– Боже мой, – сорвался Гарет. – Роуз!

– Правда? Сто тридцать пять? – повторила Кью. – Но это же намного выше, чем я набирала на тренировочных тестах!

– Я знаю, – сказала Роуз, гладя укрытую одеялом коленку дочери. – Ты отлично справилась. Но папа хочет… то есть мы хотим убедиться, что ты согласна идти дальше. Сдавать экзамены, проходить вступительные испытания Кристальской академии. Мы хотим, чтобы это был твой выбор, Эмма.

– Мама хочет сказать, что ты не обязана все это сдавать, если ты не хочешь, – заверил дочку Гарет. – Ведь ты весь год только и ждешь перехода в средние классы обычной школы, верно?

– Ну… наверное, – неуверенно протянула Кью.

– Ты знаешь кучу ребят, которые тоже пойдут в «Ред Рокс», да к тому же ты можешь сама дойти до нее пешком, как сейчас ходишь в «Доннелли».

– Ну да. – Кью посидела молча, обдумывая сказанное. – То есть вы сомневаетесь, что я смогу поступить? Зи говорила, что Ксандер так сказал маме.

– Ну что ты, нет, Кью, конечно нет! – успокоил ее Гарет. Он сжал руки дочери. – Мы просто хотим, чтобы это было твое решение, а не наше.

Брови Кью слегка сдвинулись. Потом глаза вдруг округлились.

– Подождите. А Зи прошла?

– Да, – ответила Роуз.

Кью ссутулилась.

– Сколько у нее баллов?

– Я не спрашивала, – сказала Роуз. – И ты не спрашивай, милая, ладно? В этот раз не шептаться насчет оценок.

– Но она ведь пойдет дальше?

– Насколько я знаю, да, – сообщила Роуз.

Кью соскочила с коленей Гарета, и одеяло соскользнуло на пол, бесформенной кучей улеглось вокруг ее щиколоток.

– Если Зи сдает, то и я тоже. Как же иначе?

– Ты уверена? – спросил Гарет, хотя по лицу мужа было видно: он знает, что Кью решила окончательно (как Роуз и предполагала).

– Уверена, – подтвердила Кью.

Роуз встала и взяла девочку за руку.

– Пойдем тогда делать тебе яичницу.

Она повернулась спиной к мужу и завела Эмму в дом.

30. Бек

Азра подала Беку бокал вина, и они сели в тени на крыльце ее дома. Они ждали близнецов, которые ушли погулять с Роем по району. Бек знал, что пора ехать домой, но здесь было так хорошо: приятное общество бывшей жены, дом, полный произведений искусства (и не взятый в ипотеку). В этом доме Азра выросла, а после смерти родителей унаследовала его. Бек прожил здесь десять лет (и в глубине души он виновато признался себе, что это были лучшие десять лет его жизни). С предгорий дул прохладный, сухой ветерок. Бек с удовольствием выпил бы сейчас светлого хмелевого эля, но вино было хорошее, терпкое и с приятной кислинкой.