Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - [131]
Роуз игнорировала возмущенные ахи и охи.
– Потому что знаете что? Слушайте все! – Она обеими руками показала на Гарета и Саманту. – Их дочь не набрала даже минимальный проходной балл первого этапа отбора. Как вам такое? Ваша семейка лицемеров даже не имеет права быть на Дне открытых дверей!
Снова охи, бормотание, где-то в толпе резкий смешок.
А потом тихий голос Эммы Зеллар:
– Зато вы украли мой проект на День истории.
Роуз хотела заорать в лицо этому избалованному отродью, но тут Зи наклонилась и подняла с пола проект Кью, который Роуз уронила несколько минут назад.
– Мама, она правда украла. – Зи развернула створки лошадиного проекта так, чтобы Саманта и остальные увидели. – Она и Кью. Роуз указала на проекте только имя Кью, хотя я сделала половину работы. Не меньше половины. Кью даже печатать не умеет. Видите?
Роуз уставилась на проект.
– Она права, – запричитала Роуз, вскидывая руки. – Она абсолютно права. О боже, боже, боже. – Она уронила лицо в раскрытые ладони. Из груди ее вырвался долгий, несчастный стон. – Это все из-за академии, – сказала она, потом оторвала руки от лица и повторила сквозь слезы: – Это все из-за проклятой академии… она нас превратила… сделала нас всех… просто… да вы сами посмотрите на все это!
Роуз рванулась к ближайшему столу и взяла один из проектов наугад.
– Крисси Бейкер, – прочитала она, – о геохимии вулканов.
Она показала работу множеству свидетелей разоблачения, застывших с раскрытыми ртами.
– Но я знаю Дэйва Бейкера. Он геохимик, работает в Дарлтонском университете. Блин, да он завкафедрой по геохимии! Вы ведь не думаете, что это он подсказал дочери идею и сделал за нее девяносто процентов работы?
Роуз уронила проект и окинула взглядом класс.
– А как вам наш маленький талантливый виолончелист?
Она протопала к колонке, из которой играл Бах, и к фотографии юного музыканта в рамочке. Мальчик на снимке опустил глаза, рука, держащая смычок, изящно изогнулась.
– Так уж вышло, что я знаю: Картер Стэнхоуп ненавидит виолончель, ясно? Несчастный мальчик последние два года жалуется, что не хочет больше заниматься, но это никого не волнует, потому что его мамочки втемяшили себе в голову, что он вундеркинд. А на самом деле он просто старательный ребенок, который не может сказать «нет», когда ему твердят, что надо отыграть эти сраные десять тысяч часов.
Одним движением Роуз расколотила рамку о край ближайшего стола. Стекло разлетелось вдребезги, осколки заскакали по столу, зазвенели по полу. Эти звуки и ощущение бьющегося стекла разбудили что-то в душе Роуз, и в первый раз после прочтения проекта Ксандера ее едва заметно кольнуло ощущение неловкости, осознание того, как она выглядит в глазах людей, собравшихся в классе.
Но Роуз не могла остановиться. Еще не могла.
– А посмотрите на меня! – закричала она, сильно ударив пальцами в грудную клетку. – Посмотрите на меня! Я хуже всех! Я самый ужасный человек В МИРЕ! Я забыла сдать портфолио сына моей домработницы. Я выдумала несуществующее исследование и поставила под удар свою карьеру. Я убрала имя лучшей подруги моей дочери с их проекта, просто стерла его, и теперь она…
– ДА ЗАТКНИСЬ УЖЕ, РОУЗ! – взвизгнула Эмма Зеллар, топнув ногой. – ВСЕМ ПЛЕВАТЬ!
Роуз обернулась к девочке и среди ужасной охнувшей тишины увидела покрасневшее лицо Эммы Зи, ее стиснутые, прижатые к груди кулачки. В тот же страшный момент в мозгу Роуз блеснула характеристика, которую дал ей Ксандер:
«коварная, действует исподтишка… беспощадная, но неуверенная… расточительно отдает пешки, подготавливая решительный удар…»
Эмма Зи, лучшая подруга ее дочери почти с младенчества. Девочка, у которой земля ушла из-под ног. Судьба которой от сегодняшних откровений изменилась куда сильнее, чем у Роуз.
Потому что Роуз всего лишь узнала, что муж изменил ей двенадцать лет назад. Это открытие выглядело почти как знак свыше и вызывало у женщины нечто вроде облегчения.
А вот Эмма Зеллар только что узнала, что Кев не ее биологический отец, чего и сам Кев не знал всего несколько минут назад.
– О, Зи, – сказала она, желая обнять девочку, как-то ее утешить.
Но тут подошла ее собственная дочь. На круглом лице Кью были злость и стыд.
– Да, мама. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не говори больше ничего.
– Но я… я не могу…
А потом:
– Сказано было более чем достаточно, – громко и властно произнес женский голос со стороны двери. Битси Лейтон, чеканя шаг, вошла в класс.
Роуз проследила за начальственным взором женщины, увидела осколки, рассыпанные по столу, измочаленные куски картона на полу. Только сейчас Роуз заметила пугающее количество направленных на нее телефонов.
Битси хлопнула в ладоши.
– Прошу всех покинуть класс, – сказала она. – Немедленно.
После короткой паузы толпа зевак, обходя столы и стулья, нехотя поплелась к двери. Родители избегали встречаться взглядом с Роуз, но дети пялились на нее, все еще под впечатлением от оборвавшегося зрелища.
