-- Я вам сама расскажу. Вас с младенчества кормят роликами о безбедном существовании и прекрасной старости. Показывают фильмы о любви мужей и жен, которым ни к чему дети. Общество должно быть открыто к отношениям, но обособленно друг от друга. Правильно? -- дождалась одобрительного гомона. -- Так вот. Вам лгут. Когда вы попадете на распределение в А-01, то поймете: у вас нет выбора. За вас давно решил Единство. Правительство определило ваш город, профессию, того, с кем вы поженитесь. Они знают о вас всё! Отметки, шалости, генетический код, шансы зачатия здорового потомства. Любая ваша слабость -- не секрет. И тех, кого власть посчитает слабыми звеньями, из цепи удалят. Поймите, Единство далеко не идеален. Вы должны бороться за справедливость! За возможность любить не тех, кого дадут, а тех, кто по-настоящему дорог. За выбор. За самих себя. Не будьте безропотными куклами. Всё ясно?
Ровным счетом ничего. И не только мне; класс таращился на Анну во все глаза. Речь была гневная, обличающая, но бессмысленная. Набор букв, который не складывался в логичный текст. Зачем она ругает правительство, чем то насолило ей? Дало работу, дом, пищу. А она твердит о нарушенной справедливости?
Анна отпустила нас пораньше -- невиданное дело для учителя! -- но попросила меня задержаться. Когда за последним учеником закрылась дверь, она опустила лицо в ладони.
-- Выгляни ночью в окошко, -- сказала с тусклой иронией, -- и увидишь, как меня заберут. Угадай, за что?
Мне оставалось молчать.
-- Недопустимо назначать карцерную меру за мелкую провинность. Ты чиста. Из твоего личного дела изъяли запись, а меня признали виновной и отметили, что будут судить по законам Единства.
-- Из-за меня? -- Брови сошлись на переносице.
-- Не совсем, -- Анна хмыкнула. -- За ослушание. Я подделала подпись главного наблюдателя и выбрала наказание без его ведома. Чем не только подорвала тебе психическое и физическое здоровье, но и преступила закон.
-- З-зачем?!
Я бы поняла её нелюбовь ко мне или желание насолить, но подставлять себя? Безумие!
-- Подумай сама. Намекну лишь, что у тебя есть шанс, который отняли у меня. -- Анна отвела руки от глаз, прикусила губу. -- Ты мне понравилась. Не знаю, чем. Ты самая обычная: и внешностью, и характером. Но почему-то мне захотелось сделать именно так... Увы, ничего не укроется от правительства. Уверена, полицейские увезут меня ночью, чтоб не вызвать паники среди детей. Придумают отговорку, как про пенсию вашей предыдущей учительницы.
-- Её забрали силой?
-- Ты считала, что человек, отправленный на заслуженный отдых, не выкроит минутки на прощание?
Она была права. Другим наблюдателям устраивали проводы, готовили торты, желали всякой чепухи. Алана просто исчезла, вызвав волну сплетен среди учеников.
-- А вас осудят в А-01?
Тяжелый кивок.
-- Девочка, достойного тебе будущего. Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова и осознаешь их смысл. Жаль будет, если ты растратишь свои годы впустую. -- Она коснулась моей макушки. -- Уходи, урок окончен.
Я, готовая трясти Анну за воротник и требовать объяснений, направилась к выходу. Повернув дверную ручку, остановилась и обернулась. Учительница смотрела в потолок. Её губы двигались, но изо рта не доносилось ничего.
-- До свидания, мадам.
Но в ответ -- шевеление губ.
Над чем подумать? Из-за какой немыслимой глупости она так поступила? В итоге я "чиста", а её судьба неизвестна. Понимание ударило в грудь, выбив дыхание. Так и есть. Чиста! Ценой собственной свободы она выставила меня героиней-мученицей среди учеников. Более того обелила личное дело, ведь правительство посчитало наказание, а значит, и случившееся -- учительской ошибкой. Но зачем?! Не поверю, что о судьбе какой-то Ларки Анна волновалась больше, чем о себе.
Поздним вечером я взгромоздилась на дуб, с веток которого были видны ближайшие корпуса. И ждала, когда кто-то придет за Анной. Точнее -- надеялась, что она сгущает краски.
Дрема накатывала волнами. Часы показывали глубокую ночь. Стрекотали кузнечики, шумела листва.
"Она ошиблась", -- с облегчением подумала я ближе к рассвету, уцепившись за ветвь и намереваясь слезть.
Но четыре расплывчатые тени появились как из ниоткуда, безмолвно вошли в учительский барак. Ни единая петля не скрипнула, ни одна дощечка не простонала в такт их шагам. Снаружи они появились впятером: посреди двоих "провожатых", как тряпичная, болталась худощавая фигурка с короткими волосами. Вряд ли мертвая, скорее -- без сознания. Её волочили в сторону Главной Станции. Ночью, тайно. Слова Анны приобрели черную окраску.