Нечаянная любовь - [22]

Повернувшись к нему спиной, она выбрала такое бикини, в котором было больше всего материи, и, завернувшись в огромное пляжное полотенце, быстро переоделась. Узкая полоска черной ткани едва прикрыла ее высокую грудь, а плавки придали бедрам особую соблазнительность.

– Что ж, – пробормотала она в отчаянии, чувствуя себя совершенно обнаженной, – по крайней мере, это лучшее из всей охапки. Винить меня за недостаток одежды он не может.

Димитриос уже плыл, с силой разрезая грудью лазурную воду. Она шла по кромке моря, чувствуя себя очень неловко под его одобрительным взглядом. – Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь выглядел столь же привлекательно в этом купальнике, – засмеялся он, хотя глаза его горели.

Она поторопилась броситься в холодную воду, думая только о том, как бы спрятаться от его взгляда в синих глубинах. Когда вода обволокла ее разгоряченное тело, у нее даже перехватило дыхание. Она поплыла в море и, поднырнув под волну, вынырнула прямо возле улыбающегося Димитриоса.

– О'кей?

Она кивнула, пораженная белизной его зубов на смуглом лице и переливами капель на бронзовой коже.

Рия опять нырнула, углубляясь в другой мир, где жили маленькие цветные рыбки и раскачивались экзотические растения. Солнечные лучи освещали поверхность воды, и она переливалась, словно состояла из маленьких алмазиков. Когда она всплыла, чтобы вдохнуть, Димитриос опять оказался около нее, без малейшего усилия рассекая небольшие волны сильными руками.

– Ну чем не сирена?

Как ни смешно, но ей вдруг стало очень хорошо от этой похвалы, и она улыбнулась ему такой ослепительной улыбкой, что он даже прищурил глаза. – Поосторожнее, – протянул он насмешливо, – только один человек может это выдержать, однако у него сегодня был тяжелый день.

Не совсем понимая, что он хочет сказать, да и не особенно об этом думая, она опять нырнула, плавая и качаясь на волнах до тех пор, пока не почувствовала приятную усталость.

Боюсь, что более счастливых минут у меня уже никогда не будет, с тоской подумала она, гладя в яркое голубое небо и качаясь на спине. Но, осознав до конца смысл этой тоски, она сразу отрезвела, и ей даже стало холодно перед лицом враждебного, неизвестного будущего.

Резкая, как от лезвия бритвы, боль в правом бедре застала ее врасплох. Вскрикнув, она в испуге подняла сразу обе руки над водой и тут же пошла ко дну, наглотавшись отвратительной горькой воды. Она отчаянно попыталась выплыть, и ей удалось крикнуть, прежде чем острая боль свернула все ее тело в один комок, который стал медленно погружаться в холодную голубую глубину. Ее охватила слепая паника.

Ей не хватало воздуха, и она открыла рот, но только глотнула еще морской воды. В ушах звенел колокол смерти. Она тонет!

За несколько мгновений до того, как ее тело обмякло, она вспомнила мать, взывая к помощи сверху. Она не хочет умирать! Только не сейчас, только не так! Вокруг нее сгустилась тьма, в ушах зазвенело с новой силой. Что-то, с чем она не могла бороться, потянуло ее вниз, вниз, и безжалостная, всепоглощающая боль пронзила ее тело.

Глава 5

Как только Рия почувствовала на себе твердые и цепкие руки Димитриоса, она стала инстинктивно бороться за жизнь: судорожно втягивала воздух в разрывающиеся легкие, кашляла, отплевывала воду, изгибаясь от острой, как нож, боли в ногах. Ничего не соображая, она панически хваталась за него.

Он осторожно освободился от ее рук, подержал ее несколько секунд лицом вверх, а затем дал сильную пощечину.

– Успокойся, я с тобой. – Голос у него был негромкий и ровный. – Не дергайся, и тогда я смогу взять твой вес на себя, а то ты еще утопишь нас обоих.

Она всхлипывала от пережитого ужаса, крепко цепляясь за его шею, но поскольку он постепенно продвигался вперед, разговаривая с ней терпеливо и совершенно спокойно, она расслабилась, хотя временами все еще вздрагивала от боли и ужаса и беспомощно кашляла. Страх постепенно отступал.

– Ну, вот и молодец, – сказал он успокаивающе и поплыл к далекому берегу. – Ты в полной безопасности и ведешь себя прекрасно.

Разрезая воду мощными руками, без труда неся ее к твердой земле, он продолжал свой успокаивающий монолог. Когда они добрались до берега, Димитриос поднял ее на руки, с тревогой глядя на белое, как мел, лицо и бескровные губы. Она опять сморщилась от раздирающей боли в ногах.

– Судороги? – коротко спросил он, и она слабо кивнула.

Он быстро понес ее к коврикам, осторожно положил и завернул ее, точно кокон. Ей стало тепло. Опустившись рядом с ней на колени, он стал энергично массировать ей ноги, и когда сжатые в комок мускулы расслабились, Рия вдруг расплакалась и из ее глаз, ушей и рта потекла вода.

– Все в порядке, малышка, поплачь, тебе станет легче.

Димитриос прижал ее к своей мокрой груди и стал укачивать ее, точно малого ребенка. Он нашептывал ей нежные слова, прижимаясь губами к ее спутанным волосам, то и дело сбиваясь на свой родной язык, и голос его был мягким и нежным. Рия не знала, сколько времени они так просидели, но когда успокоилась, ей стало немного стыдно за свою слабость и не по себе от близости большого обнаженного мужского тела.